— Ну, ладно. Вот поэтому ты и нужен нам.
— Господин лейтенант…
— Сначала выслушай, что я хочу тебе предложить, а потом скажешь, согласен ты или нет. Еще когда я был твоим командиром взвода, я убедился, что ты очень хороший… картограф. Командир батальона не раз хвалил меня за составленные тобой схемы. Они были очень правильными. Так вот, унтер-офицер даст тебе все необходимое, и ты нарисуешь нам как можно более точную схему расположения вашей роты. Я ведь требую от тебя немногого, не так ли?
— Во-первых, не вижу, как моя схема может заставить наш полк отступить…
— Это тебя не касается. А во-вторых?
— Во-вторых, как вы можете подумать, что я могу стать предателем? Ведь вы знаете меня не один день.
Лейтенант Эрнст Сэвеску снова усмехнулся.
— Как я могу подумать? Очень просто. Я тоже не со вчерашнего дня знаю, что ты достаточно умен, чтобы понять: если будешь упорствовать и не примешь моего предложения, тебя расстреляют!
— И все же я отказываюсь!
— Отказываешься?
Серые глаза лейтенанта зло сверкнули. Потом он подошел к окну и взглянул в него. Снова пошел дождь. Крупные частые капли били в стекло.
— Ты с какого года призван? — снова заговорил лейтенант.
— С тысяча девятьсот сорок первого.
— Значит, тебе двадцать четыре года… Не жаль тебе умирать в таком возрасте?
— С тех пор как я на фронте, я столько раз видел смерть рядом с собой, что свыкся с ней. Мне даже кажется удивительным, что я уцелел до сих пор.
— Кто знает! Может, тебе не пришлось бы больше удивляться, если бы ты не попал в плен.
— Предположим… Впрочем, многих из тех, с кем я вместе отправился на фронт, уже нет в живых. Одни погибли, другие остались калеками, третьи попали в плен.
— В числе последних значишься и ты. Неужели ты не понимаешь, как тебе повезло?
— Не нужно мне такое везение!..
— Ты ненормальный, и в этом я уже имел случай убедиться. В последний раз я пытаюсь привести тебя в чувство. Ведь, оказав нам услугу, ты не только спасешь свою жизнь, но и добьешься привилегий во время плена.
Какого черта, я начинаю сомневаться в твоем уме. Скажи мне, ты что, уверен, что война долго не продлится?
— Иначе и быть не может. Вы сами хорошо знаете, что Германия Гитлера при последнем издыхании и что практически война уже закончилась.
— Лично я в этом не уверен.
— Может, вам не легко признаться, что вы совершили неудачную сделку, перейдя на сторону этих?..
Лейтенант пожал плечами, но его злые глаза смотрели на Траяна с такой ненавистью, что Думбрава понял: он попал в самую точку.
— Ты даже не понимаешь, насколько ты смешон. Как мышонок, набрасывающийся на огромного кота. Если ты лишен здравого ума, я ничем тебе не могу помочь. Значит, ты убежден, что война долго не продлится? Хорошо! Думаю, ты знаешь, хотя бы приблизительно, сколько людей погибло за эти четыре года.
— Миллионы!
— Надеюсь также, ты понимаешь, что еще многие распрощаются с жизнью до тех пор, пока не замолчат орудия?
Траян Думбрава не счел нужным ответить. Он спрашивал себя, к чему клонит лейтенант, затевая подобную дискуссию, которая была явно не в пользу лейтенанта.
— Значит, многие погибли… Согласен с тобой, миллионы. Война еще не закончилась, и до тех пор еще многие погибнут. Следовательно, меньше всего шансов остаться в живых у тех, кто сражается на фронте, с одной и другой стороны. Хорошо. Если ты считаешь, что война долго не продлится, не страшит ли тебя мысль, что ты можешь умереть именно теперь? Одно дело умереть в начале войны, когда никто еще не предвидел ее конца, и другое дело — когда знаешь, как в твоем случае, что война скоро закончится.
Недавно я допрашивал одного пленного младшего лейтенанта из запаса. Он все время находился на фронте и тем не менее остался в живых. Остался, возможно, потому, что никогда не боялся смерти. А знаешь, почему он не боялся? Он был уверен, что в конце концов смерть все равно настигнет его.
Так было до некоторого времени… Точнее, до того дня, пока младший лейтенант не понял, что война идет к концу. С этого самого времени он стал бояться смерти.
Так вот, этот младший лейтенант, который год назад предпочел бы покончить с собой, чем оказаться в плену, теперь радовался плену. Он понимал, что плен даст ему возможность оказаться в числе переживших войну.
Лейтенант говорил, стоя у окна, затем снова заходил по комнате.
— К чему я рассказал тебе все это? — продолжал он. — К тому, что ты находишься точно в таком же положении, как и тот младший лейтенант. То есть если ты согласишься помочь нам, то можешь быть уверенным, что дождешься конца войны.