- И это все? — казалось, Иван был несколько разочарован.
- Ну, вообще–то, да…
- А это что? — Иванушка заинтересованно взял в руки свой горшочек и стал его рассматривать со всех сторон.
- Домашние консервы.
- Ого, тут на сургуче что–то написано! — и он прочитал по слогам. — «Тушенка свиная. Сте–ри–ли–зо–ван–на–я». Что это значит?
- Что она не может больше размножаться, — с умным видом пояснил чародей.
Иванушка проголодавшимся взглядом окинул маленькую кучку продуктов на дырявом рушнике.
- Очень жаль…
И не удержался от намека–вопроса.
- У вас, наверняка, еще оставалось в мешке место…
Агафопус все понял и недовольно поморщился.
- Если бы у меня было хоть немного денег, я бы купил что–нибудь еще.
Иван смутился.
- Ой, извините… Про деньги я и не подумал… Но что же вы тогда взяли в дорогу в своем мешке, если не продукты, не посуду и не деньги?
- То, что стократ лучше продуктов, посуды и денег, — гордо усмехнулся волшебник. — Магию!
- Так вы обменяли в деревне продукты на магию? Сделали гипноз? Представление? Исцеление?
- Что–то вроде этого, — снисходительно кивнул Агафопод. — Давай не будем терять время зря — вода остывает…
Когда через двадцать минут они пролетали над деревней, чародей украдкой оглянулся, повинуясь то ли интуиции, то ли ожиданию чего–то неизбежного.
Над дальней крайней избой пером экзотической птицы павлин медленно вырастало мерцающее холодное зарево, переливающееся всеми оттенками радуги. А из окон и трубы беззвучно сыпались веселые разноцветные искры.
Агафопус поморщился и втянул голову в плечи.
Кабуча!..
Значит, то, что он выменял на еду у кривого мужика, все–таки было «Лукоморским сиянием» Догады, а не музыкальной шкатулкой…
С одной стороны, конечно, так ему и надо — пускай–ка с неделю поживет так, скряга.
А с другой — что же тогда в круглой желтой коробочке с красными ягодками?..
За обедом ужина, как и предполагал и опасался Агафопус, не последовало. Иван, сгорающий от нетерпения и считающий дни и часы до финальной встречи со Змеем, решил, что лететь они будут всю ночь, а спать по очереди.
Нельзя было сказать, что чародей был безумно счастлив от такого оборота событий, но подумал, и спорить не стал.
- Если поразмыслить, — сочувственно воздохнул он, заступая на свою вахту, — то что бы ни происходило сейчас с нами, а бедной девице царевне Серафиме все равно в сто крат хуже в лапах мерзкого Змея. Надо спешить.
- Угу, — подтвердил Иван, не смыкавший глаз уже вторые сутки, обнял, как родного, мешок Агафопуса и тут же уснул.
Волшебник, обхватив костлявые колени и уткнув в них подбородок, стал вглядываться, как и договаривались, в затянутую ночью землю далеко внизу.
Ночь была черная, холодная и непрозрачная.
И сколько он не таращился — вперед, вниз, по сторонам — ничего не менялось…
Не менялось…
Не менялось…
А через полчаса он вдруг с удивлением и радостью обнаружил у себя в голове невесть откуда взявшуюся идею на предмет серьезного улучшения процесса наблюдения.
Всем известно, что у слепых обостряются все оставшиеся чувства. А это значит, что ему надо не вглядываться, а вслушиваться! Чуть–чуть прикрыв бесполезные все равно глаза. Для обострения.
И он, не откладывая хорошую мысль в долгий ящик, так и поступил.
А буквально через пять минут у него над самой головой кто–то рявкнул: «Вот они!!!», а просвистевшее над головой нечто болезненно–острое сбило с него его остроконечный колпак.
В глаза ему ударил яркий дневной свет.
«Почему ночью так светло?» — хотел подивиться он таинствам природы, но ему не дали.
- Первый, прыгай! — проорал тот же самый кто–то, и прямо на не проснувшегося толком волшебника опять же откуда–то сверху свалился кто–то большой, черный и тяжелый.
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!..
Внутри у Агафопуса мгновенно захолодело все, что не успело оборваться.
- Чттутпроссхотт? — подскочил заспанный Иванушка.
И по счастливой (хотя, для кого как) случайности ударил головой в грудь не успевшего обрести равновесия чужака.
Тот охнул, покачнулся, повалился назад, и тут как будто нечаянно, Масдай стал забирать резко вверх. Злосчастный неприятель взмахнул руками, уронив свой шестопер прямо на колени Агафопусу, и далее продолжил свой путь уже даже без такой непрочной опоры под ногами, как старый ковер.
- Кто это?.. — ошеломленно таращились по сторонам глаза Ивана, пока руки делали свое дело — вытаскивали из ножен меч, из–за голенища кинжал и убирали со взмокшего разом лба нависшие на глаза спутанные со сна волосы.
- Люди… На трех черных коврах… — прошелестел, все ускоряясь и набирая высоту, Масдай. — Один следил за нами все утро, пока не подоспели остальные …
- Остальные… ЧТО?! АГАФОПУС!!!.. Почему вы меня не…
- Они сзади… но догоняют нас… — прервал поток его гневного красноречия Масдай. — Я… не смогу… долго опережать их… Что… будем… делать?..
- Снижайся! Пойдем пешком! Спрячемся от них в лесу!.. Хотя, у меня появилась идея получше. У нас же есть волшебник! Ну, сейчас мы им устроим! Агафопус! Понадобится ваша магия!
Царевич обернулся на примолкшего чародея.
- Агафопус!.. Агафопус? Агафопус! Что с вами?
Волшебник, серый, как свет пасмурного дня вокруг них, лишь страдальчески скривился. Весь жалкий вид его был олицетворением безысходности и бренности бытия.
- Вы ранены? Агафопус?..
- Иван!.. Один… обходит нас… сверху!..
Масдай изо всех сил старался вырваться хоть на несколько метров вперед, но тщетно.
Черный ковер с огромным ухмыляющимся белым черепом и тазовыми костями под ним, похожими на весьма фривольный галстук–бабочку, был уже метрах в трех от них, почти нависая над их головами. Но самым плохим известием было то, что, похоже, с него готовился еще один десант.
- Я… не могу… быстрее… — Масдай, вкладывающий последние силы в эту гонку, уже не мог говорить, а просто хрипел, задыхаясь, как загнанный конь.
Идея пришла мгновенно, и обдумывать ее времени не было.
Иванушка уперся, как мог, коленями в упавшего ниц и уже не подававшего признаков разумной жизни чародея и вскинул меч.
- МАСДАЙ!!! СТОЙ!!! — заорал он изо всех сил.
Масдай послушно замер на месте, словно налетел на незримую стену.
Черный ковер с лету проскочил мимо.
Вернее, одним ковром это было только до того момента, пока он не встретился с острием меча Иванушки.
Далее по инерции несколько метров тормозного пути проделали две приблизительно равные по ширине ковровые дорожки с приблизительно равным количеством изумленных черных воинов на них.
Потом, наконец, полностью осознав, что если летающий ковер — нормальное явление природы, то летающие дорожки — это уже профанация ремесла, они, смущенно пожав кистями, остановились на лету и тут же, без отдельного предупреждения, камнем рухнули вниз вместе со своими пассажирами.
Вопли ликования Ивана и Масдая быстро были заглушены яростным ревом с оставшихся двух ковров.
Которые повторять маневр своего печально закончившего раздвоением личности собрата не торопились.
«Человек десять на них будет…» — с тоской прикинул царевич. " Или двенадцать… Не справиться… И чего они к нам привязались?.. Может, перепутали с кем–нибудь? Может, не надо нервничать, а нужно всего лишь остановиться и поговорить?..»
Похоже, последнюю мысль он высказал вслух, потому что маг, еще мгновение назад скорее напоминавший бледную безмолвную тень из царства мертвых, чудесным образом ожил и чуть не закричал:
- Только не это!!!..
- Что — не это? — не понял Иван.
- Ты знаешь, кто это? — и, не дожидаясь ответа, истерично выкрикнул: — Это умруны! Гвардия Царя Костей! А ты знаешь, что они делают с пленными?.. А ты знаешь, что значит «умрун»?.. Я пропал!.. Мы пропали!.. Он не простит!.. Это конец!.. Это конец!..
- Масдай, сможешь резко развернуться, поднырнуть под них и приземлиться в лесу в тот момент, пока они нас не видят? — Иван слушал стенания волшебника вполуха и должным образом не впечатлился. — Какой Царь Костей? Какие умруны? Первый раз про них слышу. Что им от нас надо? Может, действительно, стоит…