Какой-то смутный поток предчувствий горячей волной нахлынул на Эрвина. Мурашки поднялись до колен, словно под кожу забрались муравьи. О вероятности войны в последнее время говорили не раз. Но в душе в ее приход не верили даже самые большие пессимисты. Это было так, как говорят о роковой болезни. Каждый знает, что она существует и жертв своих не выбирает, но каждый непоколебимо убежден: меня- то она не коснется. Без такого первозданного оптимизма жизнь вообще бы стала невозможной. Представить себе, что на самом деле значила война, не могли ни сверстники Эрвина, ни ребята помоложе его, для которых предыдущая война была лишь надоедливой, навязчивой темой в разговорах старших людей, и ничем больше.
Если порой между собой, бывало, и говорили о прошлой войне, то лишь на уровне анекдотов. Как та расхожая история о немце на Рижском фронте, которого во время обеда граната из мортиры завалила землей. Когда латышские стрелки, захватившие позицию, по торчащему носку сапога откопали немца, тот потряс головой, глянул в котелок, полный земли, и сказал:
— Битте зер, я могу получить новый суп? В этот попало немного песка.
Комиссар отвернулся от окна.
— Сколько у тебя займет времени, чтобы раздать команде оружие?
Эрвин прикинул.
— Часа два.
— Всего? — усомнился комиссар.
— Так точно. Винтовки у меня подготовлены для раздачи.
— Тогда сразу же приступай. Я пришлю к тебе командиров батарей. На каждую винтовку по одному боекомплекту патронов. Остальные патроны передашь в полк.
Эрвин уже уходил, когда Потапенко остановил его:
— Обожди. Есть ли у нас помимо шоферов люди, которые в случае необходимости справятся с машиной?
Эрвин перебрал в памяти знакомые лица.
— Вроде бы нет.
— К завтрашнему вечеру обучишь десять шоферов. Иначе нам, когда придет приказ, со всем имуществом с места не сдвинуться.
— Шофера за два дня не выучишь.
— Война, Аруссаар, — развел руками комиссар. — Никто не может поручиться, останемся ли мы здесь ночевать еще и завтра. Попытайся представить себе это: война! Нужно только, чтобы они могли баранку крутить да в канаву бы не запоролись. Людей можешь сам выбирать, командир дивизиона поставлен в известность.
Капитан Паюст в последнее время как-то отстранился от всего, что непосредственно не касалось строевой службы. Внезапное исчезновение в Вярскаских лагерях многих старших офицеров из дивизии, давнишних сослуживцев, явно напугало его. Говорили, будто их отозвали на учения. Скептики усмехались этому.
Эрвин отправился в строевую часть, представился ее командиру и через полчаса отобрал себе двадцать парней. Если даже из каждого второго выйдет толк, и то будет неплохо. Подбирал людей, которые раньше занимались кузнечным ремеслом или просто имели какое-то отношение к тискам да гайкам, легче будет обучить. В висках стучало: война! Война! Теперь все приходилось мерить другой меркой. Но какой?
А еще через полчаса он со своими двадцатью бойцами, маленьким старым «фордом» и озадаченным сержантом Куслапуу собрались на краю спортивной площадки, там, где начиналось сосновое редколесье.
— Ни хрена из этого не выйдет, — уже в который раз твердил Куслапуу. — Только и всего, что машину разделаем!
— Взять с места и остановить машину, повороты направо и налево, простейшие маневры, ну и, наконец, езда задним ходом, — бесстрастно перечислил Эрвин сержанту Куслапуу пункты учебной программы. — Каждому за один прием по десять минут за рулем, когда все проедут, начинай с ходу по новому кругу, чтобы не успели остыть. Погоняете до обеда, тогда я приду посмотрю, будет ли на вас еще живое место.
— Ну и подперло в святая святых! — пробурчал себе под нос Куслапуу и принялся инструктировать солдат.
Эрвин задержался, чтобы понаблюдать, как пойдет дело. Куслапуу завел мотор, отодвинулся вправо и позвал первого бойца. Белобрысый неуклюжий парень намертво зажал в огромных ручищах руль, словно собирался удерживать понесшего коня. Машина дернулась с места, тут же съехала с дорожки стадиона и помчалась к соснам. Куслапуу что-то кричал в кабине, боец с испугу явно поступил наоборот, прибавил газу. Теперь, чтобы избежать наезда на дерево, шофер должен был повернуть налево, а повернул так, что угрожающе надвигавшаяся сосна должна была врезаться прямо в середину радиатора. У Эрвина мгновенно вспотели ладони. Первый курсант — и сразу разбить машину! В последний момент Куслапуу схватился за руль и еще резче вывернул его вправо. Совсем проскочить дерево они все же не смогли. Донесся скрежет железа, затем заглох мотор. Сержант Куслапуу вылез из кабины, задумчиво, с грустью посмотрел на передок и стал отдирать от колеса смятое крыло.