Она относилась ко всем одинаково, и никто не мог угадать ее симпатий. Командиры и обстрелянные, видавшие виды солдаты уважали ее за это и ревностно оберегали от ухажеров…
Я ковылял по горной дороге, презирая себя за слабость. Брало отчаяние, и шагать становилось невмоготу. Я присел на камень с глубокой верой, что не оставят меня в горах, что обязательно будет машина. Втянув голову в плечи, отстегнув верхние крючки шинели, я попробовал согреться своим дыханием. От усталости покачивало, позванивало в ушах, и отдаленный шум горной реки сливался с каким-то назойливым гулом в голове. Минутами казалось, что я проваливаюсь сквозь землю, и силился выбраться из кромешной пучины.
— Нет, надо идти!..
Я с трудом открыл глаза: кто-то тряс меня за плечо. Звезда!
— Как же это ты, а? Вот уж не ожидала!
— Я ничего, я только немножко отдохну…
— А ну-ка вставай! Сейчас же! А то возьму вот и понесу. Пусть тебе стыдно будет!
— Ты что, с ума сошла? Я сам…
Но встать я не смог.
— Покажи ногу.
— Чего ты увидишь? — с досадой проговорил я.
— Не увижу, так почувствую… Да, здорово разнесло: сапог не снимешь. Давай-ка обними меня покрепче — и пошли. Тут совсем немного осталось, а ты раскис…
Ее узкие девичьи плечи неожиданно стали крепкой опорой для дюжего парня. Вот так когда-то хотел я ее обнять, поймать врасплох вселившегося в нее бесенка… А теперь я ощущал крепкую руку друга, бойца, и мое самолюбие угасало с каждым шагом.
— Едва ли мы с тобой дойдем до аула. Сколько ни шли, а проклятые огни ближе не стали, — заметил я.
— Так ведь не к ним мы идем, глупый! Эти — на той стороне реки. Сейчас же за поворотом будет аул. Там уже разместился штаб… Ну, чего ты застрял?
Мы с трудом подвигались вперед. Больная нога не повиновалась мне. Она налилась свинцовой тяжестью, и я едва волочил ее по скользкой гальке.
— Сказку, что ли, тебе рассказать?
— Не надо, молчи. Ты уже рассказала свою сказку — сочинила про какой-то поворот. Черта с два он существует на свете!
На востоке посветлело. Одна за другой угасали звезды, и узкая полоска неба над нами подернулась легкой пеленой предутреннего тумана. Мороз крепчал и пощипывал щеки. В гулкую тишину врывался шум стремительно бегущей реки: она вырывалась из узкого ущелья на простор. Наверное, бежать ей осталось не так уж много.
— Что ты все смотришь в землю! Гляди, какое бирюзовое небо, словно море.
Я поднял голову. Тонкая алая полоска пробилась над вершинами гор. Через минуту она удлинилась, расплылась — и над седыми хребтами заиграла зорька.
— А вот и сказка моя! — воскликнула Звезда.
За поворотом мы увидели аул. Словно ласточкины гнезда, лепились по склону горы сакли, тихие, прямые струйки дыма тянулись к небу. Мы присели на камень отдохнуть. Стало совсем светло. Казалось, вот-вот должны были запеть птицы в кустах вечнозеленых растений. Но северный склон горы синел льдами, напоминая о зиме, и стояла нетронутая тишина.
Звезда сидела, подперев подбородок рукой, и молчала. Я взглянул в ее глаза и впервые увидел в них такую нечеловеческую усталость, что невольно отшатнулся.
— Что с тобой?
Она тяжело подняла голову, посмотрела на меня отсутствующим взглядом, усилием воли заставила себя улыбнуться, и долго-долго пробивался сквозь дымчатую глубину ее глаз такой родной и знакомый озорной огонек.
— Вставай! — сказала она. — Гляди, как разлилась заря…
ЗА ГОЛУБЫМ ДУНАЕМ
1
Из окон казармы была видна река. У переправы постоянно сновали люди, взад-вперед ходила трофейная немецкая самоходка, вбиравшая в свое чрево с десяток грузовых автомашин, и забавно было смотреть, как она разевает железную пасть, чтобы проглотить новый кусок нетерпеливой автоколонны. И когда Горюнов сидел на коммутаторе, он следил и за бленкером, который отщелкивался на панели, как дверка старинных часов, и за судорожной работой переправы. Там все суетились, лезли без очереди. Старшие офицеры, выскакивая из «виллисов», пытались навести порядок, но все безрезультатно. Всем надо было торопиться, и гвалт стоял такой, что Алексей слышал и рев машин, и ржанье лошадей, и крики разгоряченного воинства. И если бы спросили сейчас Горюнова, как выглядит Дунай, он бы, не задумываясь, сказал: «Сумасшедшая река!»
Но как-то вечером Юлия Белова, сдав дежурство, предложила сержанту Горюнову подняться на самую вершину холма и оглядеть окрестность, а заодно — проверить, хорошо ли подвешена линия связи. Это — «заодно» заставило Алексея следовать за ней. Но когда они прошли несколько улиц городка и оказалось, что подвесной кабель натянут хорошо и нигде ему не грозит опасность замыкания или обрыва, Алексей повернул назад.