Побежденный вышел из красного уголка с блаженной улыбкой и поводил плечами, словно только что принял освежающий душ.
— Завтра, после наряда, еще три раунда, зоя. Идет?
— Идет! — сказал я.
Мы подружились с Алексеем и несколько раз ходили по весенней дозорке вдвоем.
А в июне стало тревожно на участке, и ни у кого не оставалось времени, чтоб заняться чем-то своим, отдельным от охраны границы. И все же мы надеялись, что разрядится обстановка и мы покажем однополчанам профессиональный бокс.
Но судьба распорядилась по-своему…
Когда загрохотало в степи и стаи птиц суматошно заметались над лиманом, дозорные выбрались из кустов и увидели над темным силуэтом моста ракету: «Все — на заставу!»
— Диверсия, зоя! Пошли. — Алексей надвинул фуражку до самых бровей и, подхватив за цевье винтовку, побежал по дозорке. «Людей на заставе — по пальцам пересчитать, — размышлял он на ходу, — больше половины — в ночном наряде, и вот такое дело! Надо поднажать, чтоб быстрее добраться до заставы: без подмоги там не обойтись…»
Филимон Новиков бежал за ним, спотыкаясь о сухие корни растений, заплетающих тропу, и то дышал почти в затылок старшему наряда, то отставал, и Алексей, замедляя шаг, приговаривал:
— Поторопись, зоя! Еще три столба — и дома!
Около второго километрового столба высоко и с птичьим свистом пролетела над ними короткая очередь пуль.
— Филя, ты жив?
— Живой маленько! — ответил Новиков.
— Откуда они режут? Давай-ка, зоя, уточним. — И дозорные поползли по-пластунски в сторону болот, чтобы сделать небольшую дугу и выйти к гривке, которая прикрывала дозорку длинной грядой и шла вдоль берега…
Алексей выполз на бугорок, раздвинул штыком травы и в просвет заметил на той стороне пулеметное гнездо. Солдаты не маскировались, они стояли в рост у станкового пулемета в отрытом загодя окопе и передавали друг другу бинокль, пытаясь лучше разглядеть левый берег Прута. Видно, долго они собирались там сидеть… А от пикета, по склону горы, спускалась к реке пехота, таща за собой серый шлейф дорожной пыли.
— Регулярные части идут, — заметил Алексей. — Как на войну…
— Ну, че делать? — спросил Новиков, подползая вплотную к старшему наряда.
— А вот сейчас, — сказал Алексей, устраиваясь поудобнее на гривке…
Новиков тоже приладил винтовку на сухом выступе бугорка и стал целиться.
Они выстрелили почти одновременно и соскользнули вниз, к самой тропе. Пулеметная очередь прошила бурьян, а потом пули веером прошлись по гривке, нащупывая стрелков…
Еще долго стучал пулемет, но пограничники были уже далеко — около первого километрового столба, и Алексей все поторапливал напарника. Сгоряча они не заметили, как вал оборвался, и перед ними открылся весь берег и дамба, ведущая к мосту.
Алексей остановился, чтобы отдышаться. До заставы — рукой подать, и было заманчиво пробежать этот отрезок пути одним махом, но Филимон вдруг охнул и стал приседать.
— Ты чего? — обернулся старший наряда.
— Пропал я, Зоя, — осипшим голосом сказал Новиков. — Они меня…
— Филя! Филимон! Да ты что?! — не поверил своим глазам Алексей и подбежал, пытаясь поддержать товарища, но не успел: Новиков повалился набок.
— Н-ну, дела! — озираясь по сторонам, проговорил Алексей и краешком глаза заметил блеснувшую в прибрежных кустах каску. — А-а! — крикнул он, поворачиваясь всем телом к врагу, но кто-то невидимый ударил его в висок. Горячая струйка крови побежала по щеке, потекла за воротник. От боли потемнело в глазах.
…Капрал оставил при себе только двух солдат, остальных послал вперед — на обход заставы. Пристала к берегу еще одна лодка, взвод пополнился, и он решил не торопиться на встречу с русскими, присел возле пограничника, вынул сигареты и с удовольствием затянулся. Солдаты стояли, глядя в сторону заставы, где все грохотало и было еще неизвестно, остались там пограничники или нет. Пусть капрал себе курит, они могут подождать…
Но вот Алексей глубоко вздохнул, потом сделал резкий выдох, как на ринге, после тяжелого боя.
Поняв, что пограничник еще жив, капрал отбросил сигарету и дал солдатам команду подхватить пленного под руки и волоком тащить к Пруту. Большое дело — привести «языка», — и он приосанился: первый советский пленный!
Солдаты с радостью подхватили пограничника — только бы поскорее на свой берег, а там — пока суд да дело — от заставы ничего не останется…
— Стоп, зоя! — неожиданно крикнул пограничник.
Солдаты отскочили, оставив пленного распластанным на земле.
С веселой усмешкой смотрели они, как русский увалень неуклюже поднимался, нащупывая под собой почву, и наконец встал, качаясь на ногах.
Первым пришел в себя капрал:
— Марш! Марш! — приказал он пограничнику, ткнув его кинжальным штыком под лопатки.
— Некуда спешить, зоя! — ответил тот, отстраняясь от острия кинжала, и сделал первый неуверенный шаг.
— Ну-ну! — сказал капрал, поигрывая винтовкой. Его забавлял этот русский парень.
Чтоб не споткнуться и не упасть, Алексей широко расставлял ноги, разводил руки, стараясь как можно больше вобрать воздуха и расправить мышцы. Где-то назойливо били в колокола — звенело в голове, и это мешало собраться с мыслями.
— Давай-давай! — подгонял капрал пленного к берегу, где приткнулись две тяжелые десантные лодки.
Сколько еще осталось шагов? Десять, девять, восемь, семь…
На берегу Алексей остановился как вкопанный, резко отклонился вправо — и вот они уже оба держатся за цевье винтовки. Капрал железной хваткой вцепился в свое оружие, озверело смотрит в лицо пограничника. Ни тот, ни другой не могут сдвинуться с места.
Разъяренный капрал похож на бродячего цыгана, схватившегося с медведем, которого он никак не может одолеть, а минуту назад «зверь» казался ослабевшим и покладистым. Капрал не может понять, откуда такая сила в руках раненого. К нему стал подкрадываться страх.
— Мэй! Мэй! — закричал капрал. Ведь на той стороне сотни солдат, такая сила!.. И давно бы позвать на помощь, — Мэй! Мэй! — С этим криком капрал и полетел с крутого берега в воду…
Алексей пробирался сквозь высокий камыш, переходил болота, переплыл Кагульский лиман и пришел к своим с опавшим лицом, с провалившимися глазами, с кровоподтеками у виска. Пришел в разодранной гимнастерке, с немецкой винтовкой в руке.
— Зоя! — обрадовались ребята. — Живой?.. Где ты пропадал?
— Был в глубоком нокдауне, — сказал Алексей, приваливаясь к стене. — На десятой минуте пришел в себя, зоя, и… порядок!