— Ну и чё? — ухмыльнулся, поглядывая на подручного повар. — Чё тебе эта неделька?
— Сплел бы я из тальника «морду» — кажный день была бы рыба, уважаемый товарищ Голованов! Мутит меня от твоей полбы.
— Ну да! — засмеялся повар. — Молочка бы с булочкой да на печку с дурочкой!
— Ничё бы! — оживился низкорослый помощник. — Да где их взять-то?
— Вот гляди на него, — подмигнул Полынину старший повар. — До мужика не дорос, а туда же!..
— Я, может, мал, да удал, а ты большой, да квёлый, — поддел его коротышка.
Голованов стоял на мостике, как генерал, облаченный в белый халат, и даже побагровел от такой дерзости.
— Эт-то ты на кого напружинился? Вот пристукну черпаком — одно мокрое место останется!..
— Да будет вам! — вклинился в перепалку поваров Полынин. — Крючок бы где раздобыть рыболовный?
— Крючок? — обернулся к Полынину Голованов и, явно игнорируя своего подручного, заговорил с сержантом: — На рации, чай, проволочка подходящая найдется, да инструмент, думаю, тоже есть. Я самоделку на углях закалю. Работы всей — на пять минут!
— А червей где раздобудешь? — спросил помощник Голованова, боясь остаться в стороне от общей затеи.
— Не надо червей, — сказал Полынин. — Полба пойдет для насадки. Бывало, на пареное зерно…
— Потом будешь рассказывать, — оборвал сержанта Голованов. — Крой на рацию!..
Полынин зашагал по приметной дорожке к реке, остановился у заводи, прикидывая, где можно будет закинуть самодельную удочку. Мелководье занял рогоз, но за ним открывалась чистая гладь реки и, видимо, дно уходило вглубь. «Туда-то и можно будет забросить лесу», — размышлял Полынин и уж как бы воочию видел поплавок, вырезанный из осокоревой коры, который сносило легким течением вниз…
Багровая полоса зари легла на реку. Наступало утро погожего дня — и разливалась кругом «благодать осподня». Но уж держалась она на такой тонкой ниточке, что стоило только хлопнуть одному залпу, как она сразу и оборвалась…
Этот «хлопок» Полынин уловил мгновенно и, когда взревело над головой, успел нырнуть в воду. По берегу прокатился грохот горного обвала. Поднявшись на ноги, сержант увидел походную кухню, опрокинутую набок. Из котла, как из раскрытого зева, неровными толчками выкатывалось солдатское варево, а на поляне — прочь от этого страшного места — ползли Голованов и его подручный, непохожие на самих себя…
Все сразу изменилось окрест: потемнели деревья, пожухла трава, и сноп солнечных лучей, как прожектор, неестественно ярко осветил поляну, где уже не было живых людей и продолжался жуткий раззор земли.
Где-то ниже по течению реки ударил еще один снаряд, второй, третий, и Полынин понял, что немцы берут в вилку КП батальона, а через минуту обрушат огонь и на опушку, где стоит рация. Он побежал по берегу, ориентируясь по зеленой макушке старого осокоря, что возвышался над остальными деревьями, а воздух уже распарывали мины, разрывались с сухим треском в лесу, срезая ветки рваным и острым металлом…
Возле радиостанции окапывался Почуев. Он так орудовал саперной лопаткой, что Полынин даже остановился, дивясь, с какой стремительностью может человек зарываться в землю.
«Пах-пах-пах!» — хлопало вдали, и снаряды неслись, как воздушные поезда, с нарастающим воем, и взрывались в лесу.
«А это — наш!» — уловил Полынин по характерному чавканью снаряда в воздухе — и, спасаясь от него, в два прыжка долетел до тальников и бросился в воду. Грохот прокатился по реке, осколками полоснуло по прибрежным кустам. Полынин вынырнул из воды: тянуло кислым запахом пороха, но радиостанция стояла на месте.
«Слава богу!» — подумал он и увидел, как возле машины приплясывает на одной ноге Почуев. «Не успел, что ли, спрятаться в свой окопчик? В чем дело?»
— Я ранен, товарищ сержант!
— Куда ранен? Где?
— Вот! — спустил галифе до самых сапог Почуев. — Видите?
Голое бедро Почуева обметало кровоточащей сыпью мелких осколков, и эта сыпь вызвала у Полынина какое-то брезгливое чувство.
— Прикройся! — махнул рукой сержант. — И дуй на ту сторону! Одна морока с тобой.
Почуев быстро подтянул галифе и, подхватив винтовку, побежал к реке, где уже маячили головы солдат, преодолевая вплавь водный рубеж.
Из-за дерева вывернулся посыльный штаба и, подбежав к Полынину, выпалил:
— «Молния», сержант!
Потом, отдышавшись, проговорил:
— Как только передадите, рацию уничтожить!
— А что происходит?