- Твою мать! – выругался, стиснув зубы, чтобы Катя не услышала.
- Купи уже ботинки, - поучительно заявила дочка, выглядывая из приоткрытой двери машины. – И поехали. У меня уроки через двадцать минут начинаются.
- Сейчас, - буркнул себе под нос.
Неуклюже поднялся с застывшей в холоде земли и отряхнул брюки и пальто от налипшего грязного снега.
За пять минут доставил Катю до школы и еще за полчаса – себя до университета.
Едва не сел на шпагат у главного крыльца, чудом успев схватиться за ограждение, но раненной сегодня утром рукой.
- Сука! – тряхнул кистью, надеясь таким образом скинуть боль.
На бинте проступила кровь.
Да и хрен с ней. Вся не вытечет.
Спрятал руку в карман пальто и вошел в университет.
- Доброе утро, - завела свою унылую шарманку скучающая бабка на проходной. Подняла взгляд, чтобы заглянуть в пропуск, и приоткрыла рот, увидев моё лицо. – Павел Романович?
- Не похож? – вопросительно выгнул бровь и заглянул в удостоверение, на фотографии в котором был гладко выбрит. – По-моему, одно лицо. Или мне ехать домой?
- Проходите, Павел Романович.
Турникет показал зеленую стрелку и я, стараясь не смотреть на проходящих мимо студентов и коллег, дошёл до кафедры. Положил исправленные и заполненные по новой бумаги на край стола секретаря, и поспешил самоустраниться раньше, чем она распахнет рот, чтобы что-то мне сказать.
- Павел Романович! – пробасил знакомый голос из открытой двери кабинета декана.
- Андрей Владимирович, - коротко кивнул в его сторону, не намереваясь сбавлять темп.
- Паша, зайди ко мне, - отбросил Андрей официоз.
- У меня пара.
- Опоздаешь, - отрезал он и дёрнул головой в сторону своего кабинета.
Под пристальным немигающим взглядом секретарши прошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
Андрей широкой поступью обошёл стол и сел в его главе, указав мне рукой на стул с одной из сторон.
- Чем обязан? – не спешил я садиться.
- Сесть не хочешь?
- Нет времени.
- Паша, - начал декан и сложил руки перед собой на стол, вертя между пальцами дорогую ручку. – Я, да и другие, заметили, что ты взял себя в руки и это радует…
- И? Радуйтесь молча. Хороший мальчик не просит гладить его по головке, - крутанулся на пятках и направился к выходу из кабинета декана.
- Я хотел позвонить в опеку… - словно удар в спину.
- Что? – остановился, едва коснувшись ручки двери, и снова повернулся к Андрею. – Что ты сказал?
- На юбилее у Гены мы обсуждали твою… - пытался он подобрать слова. - …Ситуацию, и решили, что звонок в опеку будет приемлемым вариантом для того, чтобы вытащить хотя бы Катю из всего этого, - глухо пояснил он, продолжая разглядывать ручку в своих руках. – Но ты в понедельник пришел абсолютно трезвым и даже взялся за бумаги…
- Ты хотел позвонить в опеку, чтобы у меня забрали дочь? – цедил я сквозь стиснутые зубы. Оперся ладонями о стол с противоположной стороны от Андрея, ожидая, когда он соизволит поднять взгляд и сказать мне всё это в глаза.
- А что нам оставалось делать? – отбросил он ручку в сторону и, наконец, поднял на меня взгляд. – Ты год бухал, Паша. Год! Любой другой позвонил бы в опеку уже через месяца три-четыре. Ты хоть осознаешь, что подвергаешь свою дочь опасности?
- И вы решили спасти ее, отправив в детский дом? Это благородство с твоей стороны? Со стороны всех тех, кто считает меня своим другом? – гремел гневно на весь кабинет. - Тогда не забудьте сразу после опеки позвонить в полицию. Потому что, уверяю, если хоть один из вас посмеет коснуться моей семьи, я не побоюсь сесть за чьё-нибудь убийство.
- Ты бы сделал то же самое, если бы с одним из нас случилось что-то подобное! – повысил Андрей голос и тоже встал, оперевшись ладонями о стол. – У меня два сына. Два! И если бы я бухал так же, как это делаешь ты, то ты бы первый позвонил в опеку, чтобы их у меня забрали! Так что не строй из себя обиженку. Сколько раз мы пытались с тобой поговорить, обсудить случившееся, чем-то помочь? Дохрена, Паша! Дохрена раз. И каждый из них мы были посланы тобой в далёкое пешее.