— Есть советы? — даже Виганр напрягся и повернулся к Зигфальду.
— Нет. Нам остается только надеяться на судьбу, — капитан покачал головой и принялся раскуривать трубку с обреченным видом.
Буря была неотвратима и вскоре, она заслонила весь наш обзор, а после, поглотила ковчег. Это ощущалось, как вход в совершенно другое измерение. Судно вздрогнуло с такой силой, что я чуть не свалился со стула, и в тот же миг, на меня будто вылили таз холодной воды. Страх в миг разгорелся с такой силой, что я не мог даже пошевелиться, а затем захотелось смеяться.
Я чувствовал, как мир вокруг вертится и кружится. В воздухе метались незримые потоки, стоило ощутить которые, как эмоции тут же сходили с ума. Это были потоки чувств, и они оглушали… Я пытался перестать обращать на происходящее внимание, но это было слишком сложно.
Камень вокруг заскрипел, товарищи застонали, кто от боли, кто от удовольствия. При этом ковчег швыряло из стороны в сторону, как тростинку в водовороте.
А что было дальше… Память начала меня подводить. Да на что, вообще, способна память, если само время в буре идет не по прямой — его ход можно сравнить только с каракулями ребенка.
Я сидел на стуле. Ковчег уже почти не дрожал, но были слышны далекие завывания. Они не казались физическими, как шепот ветра, нет, это скорее что-то шумело на краю сознания. Но я находился в состоянии подобном алкогольному или наркотическому опьянению. Весь мир вокруг будто сузился до меня самого.
Я засмеялся так заливисто, что не помню, когда испытывал нечто подобное, но при этом из глаз текли слезы. Взгляд задержался на часах. Их стеклянная поверхность треснула, а стрелки перестали двигаться. Было холодно, дрожь пробирала до костей. Но хотелось выпить холодной воды, чтобы избавиться от жара.
Кости ломило, пока я лежал на полу и изгибался. Или это был не пол, а потолок? Мир будто перевернулся. Хотелось спать.
Свернувшись в углу, я смотрел на большой каменный стол. За ним сидели Рунгильд и Зигфальд. Они что-то весело обсуждали. Никогда не видел капитана таким разгоряченным, а культиста столь разговорчивым. Рунгильд яростно махал книгой и указывал на нее. В его глазах горел некий фанатизм.
Они обсуждали веру, я уверен. Постепенно Зигфальд стал спокойнее и собраннее. Речь Рунгильда будто вернула его к реальности, и он принялся внимательно слушать. Их слова звучали неразборчиво, слишком тихо. Или они просто говорили на другом языке? Почему-то в тот момент все вокруг казалось слишком громким.
Ковчег качнуло.
Зигфальд потер бороду и кивнул. Мне это не понравилось, но я не мог встать. Кости налились свинцом и пригвоздили к полу.
Тогда в зал вошел Хротгар. Он шатался, будто выпил целый бочонок пива и только копье в руке, о которое он оперся, помогало дворфу держать равновесие. Его лицо было все в слезах и горело от гнева.
Взгляд полный ярости буравил капитана. Хротгар заревел и поднял копье, бросившись вперед.
Зигфальд отреагировал с запозданием. Он заспанно глянул на приближающийся наконечник будто не осознавая опасности. Только в последний миг, капитан осознал происходящее и резко дернулся, но движение было настолько неловким, что он просто упал на пол вместе со стулом.
— Ублюдок! Ты! Из-за тебя! — закричал Хротгар, хаотично размахивая оружием, но это напоминало скорее движения ребенка, орудующего палкой, нежели действия воина. Его слова вызывали эхо, звучащее повсюду.
Рунгильд вскочил из-за стола и с голыми руками набросился на Хрота, сбив того с ног и навалившись всем весом. Эти двоя принялись пинаться и перекатываться по полу как шавки.
Мой ленивый взгляд полузакрытых глаз поскользил дальше по залу. Там чуть дальше головой о стену бился Лодвир. Из глаз навигатора текли кровавые слезы, а на лбу уже образовалась заметная шишка.
В противоположном углу сидел Морвин. Реакция мага также была сверхъестественной. Вокруг его тела поднималась черная дымка, а лицо при этом стало полностью безэмоциональным. Губы дворфа же при этом почему-то растянулись в пустой улыбке.
С трудом я поднялся на ноги и на шатких ногах потопал к выходу, слыша позади бормотание, проклятья и звуки драки. Мир перед глазами смазывался.
Выйдя в коридор, я направился к комнатам, опираясь на стены. Их обжигающе-холодная поверхность немного успокаивала бешено барабанящее сердце.