Материалы исследования открыли простор для размышлений. Многие ранее записанные в блокноте факты раскрылись в новом свете. Другие зазвучали более убедительно. Чистый лист бумаги больше не раздражал. Статью он писал легко, с охотой. Оставалось написать полстранички, от силы страничку, когда в кабинет вошла жена:
— Павел, пришла Варвара Сергеевна, у них беда, хочет с тобой посоветоваться.
Варвара Сергеевна Мицкевич — соседка по дому, глотая слезы, рассказала, что сегодня арестовали сына — ровесника и товарища детских игр Анатолия. Ребята вместе пошли в первый класс, долго дружили, потом Валерий — сын соседей, остался на второй год, кажется, в пятом классе, потом еще в каком-то, бросил школу, поступил на завод, где работали его родители.
Соседка рассказала странную историю. Вчера Валерка пришел поздно. Лицо было в крови. Объяснил, что провожал девушку на Заречье, напали хулиганы, избили. Ночью жаловался на головную боль. Утром вызвали врача. Доктор попался какой-то чудной. Сказал, что надо парня положить в больницу. Вызвал скорую помощь, а отвез Валерку в милицию. Там его задержали. Бегала узнавать — сказали, что прокурор дал санкцию на арест. За что взяли — не объясняют.
— Чертовщина какая-то, — удивился Павел Петрович. — Поговорю с прокурором, выясню.
На следующий день Ткаченко попросил прокурора показать дело Валерия. Но тот развел руками, мол, чего не могу, того не могу. Следствие не закончено, сообщники Мицкевича еще гуляют на свободе. Так что пока вмешательство прессы излишне.
— Впрочем, если вас интересует проблема преступности среди рабочей молодежи, — сказал прокурор, — то можем познакомить с делами, которые уже закончены производством. Известно ли вам, товарищи газетчики, что значительное число преступлений в Принеманске совершают заводские подростки?
— Позвольте, — удивился Ткаченко, хотя сам лишь недавно думал, что труд вовсе не является лекарством от всех бед. — Для того чтобы это утверждать, нужны факты, неопровержимые факты!
— У нас их больше, чем хотелось бы. Вот полюбуйтесь! — Прокурор протянул список, в котором значилось несколько рабочих парней, осужденных за последний год. — Вот и заинтересуйтесь положением молодых рабочих на заводах, хотя бы на том же машиностроительном, где работал мальчик, о котором вы спрашивали.
Вполне возможно, что прокурор судит о больших проблемах с узковедомственной точки зрения. Но факты, факты остаются, от них не отмахнешься. Теперь уже написанная накануне статья вовсе не казалась смелой, а, наоборот, была излишне рассудочной, спокойной. Ее ни в коем случае нельзя сдавать в редакцию. Надо писать новую, более взволнованную, более острую. Может быть придется отправиться по следам одного какого-нибудь уголовного дела, докопаться до причин, которые приводят заводских подростков на скамью подсудимых. Прокурор, конечно, кое в чем прав, когда говорит, что на завод часто идут недоучки, те самые трудные ребята, от которых учителя не знали, как избавиться. На одном заводе они долго не задерживаются. Три месяца, пять, и уже, глядишь, на новом месте. Почему? Причин можно найти десятки: с мастером не поладил, плохо учат, работа неинтересная, заработок мал. Вот так и бегают с завода на завод.
И все-таки Павлу Петровичу не хотелось соглашаться с прокурором, и он в упор спросил:
— А вы не слишком сгущаете краски?
— Сгущаю! Ну уж нет, уверяю вас, не подростки составляют большинство в кружках заводской художественной самодеятельности, спортивных коллективах. Много вы найдете подростков среди заводского комсомольского актива? Вчерашние школьники с трудом приноравливаются к взрослому окружению, к новому для них физическому труду. Им, больше чем кому бы то ни было, нужна в этот момент опытная рука наставника, а где она? Жизнь подростка теперь отличается от той, что была в школе. Появилось больше свободного времени, самостоятельности. Завелись деньжата. Уже не надо выпрашивать у матери полтинник на кино. В то же время у паренька пока еще нет особых забот — ни семейных, ни учебных, ни общественных, ни служебных. Вот и начинают свою удаль показывать. Не придерешься к ним: не тунеядцы, заводские ребята.
— А заводской коллектив? Там цвет общества — ветераны боев, старые кадровики. Где найдешь такой жизненный опыт, встретишь такие строгие, годами взлелеянные рабочие традиции?