— Все правильно, — согласился прокурор. — И кадровики, и ветераны, и закалка. Только у каждого из них свое дело есть, которое поглощает все время в цехе. Прежде всего, надо план выполнять.
В тот же день Павел Петрович отправился на машиностроительный завод, на котором уже не был более двух лет. И в парткоме и в комитете комсомола на вопросы Ткаченко отвечали осторожно, старались больше оперировать фактами из докладных и справок. Да, конечно, трудно работать с подростками, не хватает опыта. Но есть немало положительных примеров. В блокноте журналиста появились десятки фамилий. На этот раз — молодых передовиков производства. Ровесники Валерки на том же машиностроительном заводе работали бригадирами, мастерами, учились в школе рабочей молодежи, вечернем техникуме.
В комитете комсомола о Валерии Мицкевиче из сборочного цеха не могли сказать ни хорошего, ни дурного. На заводе больше тысячи комсомольцев. Члены комитета комсомола, конечно, не могут знать каждого из них.
Встретился Павел Петрович и с одним старым рабочим, сын которого тоже оказался за решеткой. На прямой вопрос, как же это могло случиться, рабочий, который, как видно, провел не одну ночь без сна, с болью произнес:
— Видишь, Макаренко на нашем заводе нет. Семья в ответе — это само собой. Никто мне более строгого приговора не мог вынести, чем я сам себе вынес. Сынок родился через год, как я с войны пришел. Думал, что мой пацан счастливым станет. А дело вот как обернулось.
Откуда пришла беда? Ведь на машиностроительном Валерка — третий молодой рабочий, угодивший под следствие. Ткаченко выслушал разные мнения на этот счет. Да, все три случая были не похожи один на другой. В чем же главная причина? Старый журналист по-прежнему считал, что руководители предприятия и общественных организаций больше уповают на магическое воздействие труда, на силу коллектива вообще, чем заботятся об организации воспитательной работы среди подростков. Спору нет — и труд и коллектив могут творить чудеса, но для этого надо кому-то приложить усилия, заклинания мало помогают делу.
С невеселыми мыслями возвращался Ткаченко домой. Не успел он подняться на свою лестничную площадку, как открылась дверь соседней квартиры и Варвара Сергеевна спросила:
— Ну, как?
— Разбираются.
— И это все?
— Больше я и сам ничего не знаю.
Не снимая пальто, Павел Петрович прошел в кабинет и позвонил редактору «Зари Немана»:
— Статью сдать в срок не могу. Понимаю, что подвел. Прости, Сергей Александрович, но прежде чем написать статью, надо самому еще разобраться.
Регина Маркевич прочла написанный Анатолием ответ Оксане Терентьевне Бажаевой и причмокнула пухлыми губами:
— По-существу правильно, а все-таки не то.
— Как не то? — возмутился репортер. — Справку она получила? Получила. Что и требовалось доказать.
— Ну и что, — парировала заведующая отделом писем. — Без твоего содействия она, что, бумажки бы не получила? Все равно бы получила, не сейчас, так немного позже. Ты назови виновных в этой волоките, вот что от нас требуется, ясно?
— А если виновных нет, тогда как?
Маркевич засмеялась: быть такого не может. Прекращая, по ее мнению, бесполезный разговор, попросила Ткаченко-младшего написать коротенькую объяснительную записку, — как там дело было, почему в больнице утеряли справку медицинской сестры.
Оставшись один, Толя доставил себе удовольствие и вслух обозвал Маркевич придирой, въедливой бабой, потом вспомнил, что злополучная справка помогла ему познакомиться с Женей, и смягчился. Сдружила их поездка в Заозерное. Для того, чтобы выписать дубликат справки, потребовалось полчаса, и то — больше времени ушло на переговоры с заведующим больницей. Вначале он отказался вновь подписывать справку, но, узнав, что об этом ходатайствует не только секретарша Принеманской больницы, но и представитель редакции, сменил гнев на милость.
Получив справку, молодые люди провели остаток дня в этом красивейшем уголке Западной области, катались на лодке, обедали в ресторане. В Принеманск вернулись поздно вечером. Прощаясь, Женя сказала:
— Благодарю, Толя, я себя чувствую сейчас, наверное, более счастливой, чем если бы выиграла по денежно-вещевой лотерее. Не выговора я боялась. Да если на то пошло, не так уж я и виновата. Об этом расскажу как-нибудь потом, если встретимся…
Это оказалось удобным поводом для продолжения знакомства. Следующую встречу назначили не в канцелярии больницы, а у кинотеатра «Принеманск».