– Так, – сказал депутат, когда кооператор закончил. – Это все очень интересно. Но я считаю, у вас нет никаких оснований ходатайствовать о снижении налоговой ставки.
– Но я же вовсе не об этом ходатайствую!
– Гм. Тогда я не понимаю...
– Я хочу, – сказал Землянин, – чтобы вы помогли. Не мне. Старому человеку, прожившему нелегкую и честную жизнь и сейчас оказавшемуся в сложном, я бы сказал, даже драматическом положении. В конце концов, она – советская гражданка, этого у нее никто не отнимал, не лишал, и она требует лишь своих законных прав, гарантированных Конституцией СССР.
– Ага, – сказал депутат. – Она проживала за границей, будучи гражданкой СССР? Да-да, вы говорили, что она отсутствовала десять лет... Скажите, а она получала там какой-то доход? А налог с него она уплачивала? Я имею в виду не их, а нашим финансовым органам. В рублях или в валюте? В какой именно? С нее взяли слишком много? В чем конкретно проблема?
– Ну что вы! – сказал Землянин. – Там она, естественно, никаких доходов не получала. Она...
– Что же в этом естественного? – удивился депутат. – Это, простите меня, ретроградная позиция. Мы же считаем, что естественно как раз, проживая за границей, получать как можно больший доход и исправно уплачивать налоги. Если вас интересуют конкретные ставки... Или там напутали с курсом? Можно пересчитать.
– Боюсь, – сказал Землянин, начиная несколько раздражаться, – что вы не очень внимательно меня выслушали. Моя мать скончалась несколько лет назад...
– Ну да, извините, – спохватился депутат. – Вы и в самом деле говорили... Речь, следовательно, идет о налоге на наследство? Согласен, это проблема достаточно сложная, и наша комиссия сейчас как раз ею и занимается. Что оставила вам ваша покойная матушка? У нее была там недвижимость?
– Где – там?!
– Ну, она же проживала за границей – я так понял?
– Совершенно не так. Кроме того, она совершенно не покойная. То есть, она была покойной, но сейчас снова живет...
– Ах, она ожила. Я понимаю, бывает. Но тогда мне совершенно неясно... С нее что, требуют налог на оживание? Простите, но мне кажется, что такого налога... Минутку, я освежу в памяти...
И депутат принялся быстро-быстро перебирать бумаги на своем столе:
– Ну да, так и есть! – заявил он едва ли не торжествующе. – Нет такого налога! Это, безусловно, крупное наше упущение, и я от души благодарю вас за то, что вы подсказали нам... указали на этот недостаток. Если приравнять оживление к... гм... производству новой продукции, то налоговая ставка может быть... гм... Минуточку, я прикину в общих чертах... Да, тут, очевидно, речь идет о двух разных ставках: за оживление – это налог на тех, кто занимается оживлением, и за оживление – на тех, кто подвергается оживлению. Очень интересно... Скажите, а как по-вашему, оживление относится к области здравоохранения? Или культуры? Или промышленного производства? Крайне, крайне занятно... Скажите, вот вы, сами лично, тоже занимаетесь оживлением? Да? В таком случае, к какой области деятельности вы сами относите свою работу? Согласитесь, что это ведь не здравоохранение: если уж человек умер, то никакого здоровья у него, естественно, не осталось и охранять тут нечего. К области культуры? Тоже вряд ли. Хотя, конечно, среди оживляемых могут оказаться и деятели культуры, даже крупные... И тем не менее... Вообще-то это, конечно, сфера обслуживания... Ремонт, восстановление, реставрация... М-да, задали вы нам задачку... Но я очень, очень вам благодарен, поверьте... Ваш приход еще раз убедил меня в том, что наш законопроект еще сыроват, видите – даже налога на оживление не предусмотрели – а ведь, кажется, следовало бы... Понимаете, вся беда в том, что законопроекты составляются разными аппаратными чиновниками, при чисто формальном подходе, присущей им безответственности... Еще раз – большое спасибо! – Депутат наконец перевел взгляд с бумаг на Землянина. – Ну, не стану далее отвлекать вас от вашей гуманной деятельности... Скажите, а вы не задумывались о создании Фонда Оживления? С точки зрения налогов, это было бы вам очень полезно. Всесоюзный фонд... Вы подумайте об этом на досуге. Всего вам наилучшего!
– Простите, а как же с моей просьбой?
На этот раз в голосе Землянина одновременно прозвучали и раздражение, и удивление, и даже некоторое сомнение. Причем сомнение его касалось в первую очередь его собственной персоны: неужели же даже на столь простое дело он оказался неспособным? И в самом деле: потратить столько времени на разговор с депутатом, и не только не получить какого-то конкретного ответа, но, похоже, даже не суметь растолковать общественному деятелю всю сущность проблемы? Налоги? Да при чем тут налоги, если понадобится Их платить – он будет платить, но дело ведь совершенно не в этом... Может быть, не следовало ударяться в амбиции и идти сюда, но предоставить это маме, как она и предлагала? Хотел помочь, но что же получилось?..
– С вашей просьбой? Э-э... гм... Ах, ну да, конечно. Извините, я, конечно, несколько отвлекся. Итак, в чем же она заключается?
– Я ведь объяснял, – сказал Землянин с усталой терпеливостью. – Моя мама, оживленная, как вы говорите, не имеет необходимых и, безусловно, полагающихся ей документов. Ее права...
– Ага, да, да, – оживился депутат. – Тогда вы просто неправильно обратились. Нет, я понимаю, что вы – мой избиратель, я очень рад тому, что вы пришли именно ко мне, и могу дать вам совет: вам следует обратиться в комиссию по правам человека, это их тема, а не наша, не моя в частности...
Однако Землянин решил держаться до последнего.
– Но мне кажется, что если происходит нарушение Конституции нашей страны...
– Происходит, тут вы совершенно правы. Но Конституция наша сейчас находится в, так сказать, несколько промежуточном положении... Я думаю, что, если вы хотите, чтобы права оживленных были запечатлены в основном законе страны, вам нужно не мешкая обратиться в конституционную комиссию... Только не спутайте ее с управлением по защите Конституции – это совсем иное учреждение. Да-да, именно в комиссию по выработке новой Конституции СССР – вот куда следует вам сейчас пойти... А теперь – до свидания, и желаю вам больших успехов...
Землянин был уже в дверях, когда депутат окликнул его.
– А скажите пожалуйста... вы только людей оживляете?
– А что?
– Да нет, я, собственно... Вот у нас была собака, знаете, верный друг, член семьи, по сути дела. Мы все так переживаем... Раз уж теперь стало возможным оживлять – то, может быть... Я, разумеется, оплатил бы...