– Мне жаль, что ты потеряла ребёнка. Но тебе придётся жить дальше с этим. – Фатина, шурша юбкой, направилась к выходу. Алиса, всё так же, не отрывая ладоней от лица, поняла, что та, остановилась у дверей. – Я попрошу Гулистан принести тебе успокоительного средства. – Возникла секундная пауза. – И не забудь, обед будет подан ровно в 13.30. Не опаздывай, если не хочешь остаться голодной.
Голос Фатины стал прежним, как будто и не было только что состоявшегося разговора в этой комнате. Может быть, Фатина и сама не ожидала от себя такой откровенности и сочувствия, и поэтому старалась как можно скорее вернуть себе облик непробиваемой гордой статуи, который с таким искусством носила при посторонних.
глава 13
Жизнь в доме вместе со свекровью в постоянное отсутствие мужа, становилась привычной. Фатина сохраняла такую же обособленность, вела себя как единственная и полноправная хозяйка этого дома. Она так же не терпела отклонений в исполнении своих приказов и не разрешала Алисе присоединиться к столу, если та задерживалась хоть на пять минут.
Бесконечные упрёки и придирки к Алисе иногда принимали другую форму. Вместо того, чтобы осыпать нерадивую невестку постоянными упрёками, указывая на промахи, Алиса натыкалась на плотно сжатые губы и строгий взгляд прищуренных чёрных глаз. Как будто, этой женщине уже не хватало слов, для воспитания невестки. Но, с этим было легче справиться. Можно было просто сделать вид, что ничего не замечаешь, а заодно и немного позлить этим свекровь, оккупировавшую весь дом.
Алиса поначалу пыталась "сбежать" из дома по делам: сделать причёску, на маникюр или просто пройтись по парку или посидеть в кафе, но, Фатина строго следила за тем, чтобы та не выходила из дома одна. Её неизменной спутницей в прогулках стала Гулистан. Алиса пыталась поговорить об этом с мужем, думая, что это очередная прихоть свекрови, но муж был так же неприклонен в этом вопросе. Алиса не могла понять причины всей этой суеты вокруг себя. Что это было, ревность? Недоверие? Хотя муж утверждал, что это просто забота о ней, сложившаяся ситуация очень нервировала.
Ничего не оставалось, как запираться у себя в комнате и писать. Может это и к лучшему. Не отвлекаясь на посторонних, процесс шёл быстрее, а время проведённое в больнице значительно сократило сроки, когда Алисе нужно было сдавать первые главы на прочтение.
Махмуд всё так же каждую ночь тайком пробирался в постель жены и насытившись объятьями они любили мечтать о том, как заживут после отъезда Фатины. Вкус будущей свободы опьянял их и позволял спокойно переносить неудобства такого соседства. Возможно, благодаря Фатине, молодая пара стала даже ближе друг другу. Алиса больше узнала о жизни Махмуда до неё.
– Знаешь, я ведь всегда был ближе с отцом, чем с матерью, – в одну из таких ночей поведал Махмуд, теребя локон жены и вдыхая запах её волос, лёжа ночью, в её постели. – Она всегда была слишком… строгой, правильной, что ли. Даже в кругу семьи, своих детей, она не позволяла себе быть открытой. Она всегда и всё держала под контролем. Я даже не помню, чтобы моя мать когда-нибудь смеялась. Не просто вежливо, красиво, культурно, одними губами, а от души, по-настоящему. Так, чтобы слёзы из глаз, и живот сводило от смеха. И тому же она учила своих дочерей.
Махмуд часто, рассказывая что-нибудь из детства, закуривал, вот и сейчас, он дотянулся до пачки сигарет, специально припрятанной Алисой в тумбочке для него. Комнату осветил огонёк зажигалки, потянуло дымом.
– В детстве, мы с сестрой часто сбегали в самый дальний конец парка, туда, где нас не могла увидеть и услышать мать. – Махмуд отошёл с сигаретой к окну, распахнув его, прежде чем продолжить рассказ. – Там была заброшенная беседка, куда мы натащили подушки, игрушки, посуду. Для нас это было место, где мы могли быть самими собой. Мы рассказывали друг другу страшные и смешные истории, играли в догонялки, валялись в траве, искали клад или прятались от разбойников. Там мы смеялись во весь голос, прыгали, визжали и приходили домой грязные, растрёпанные и счастливые, приводя своим видом в ужас нашу няню.
Махмуд надолго замолчал, вспоминая то время. Алиса поняла, что супругу было тяжело говорить о дальнейших событиях. Она подошла к нему, обняв его торс своими руками, прижавшись к его спине щекой.
– Мать не вмешивалась в наши игры, лишь бы мы были чистыми и прилично одетыми к выходу к столу и не пропускали занятий. – Махмуд затушил сигарету, и, прикрыв окно, повернулся к жене. Она стояла в тонкой сорочке, и её кожа от ночного холода покрылась мурашками. – Ты совсем замёрзла!