Я молчал, она стояла, даже не пытаясь вырваться из моих объятий. Удивительно - эта не особенно приметная девушка вдруг показалась мне близким и родным человеком.
И вдруг что-то заставило меня отпрянуть, и это что-то показало, что всё произошедшее со мной не было сном.
- Смотрите, - сказал я, - видите, как тень скользит над травой, у самого дома, на стене виден контур.
Ленара задрожала и сказала, волнуясь:
- Об этом доме говорили, что это обиталище теней. Они есть здесь не всегда. Нужно особое сочетание погоды, атмосферы и случая. Нам лучше уйти отсюда.
Я не шёл – ковылял, ноги не слушались. Как будто я из лёгкого мира вернулся в какой-то тяжёлый, дремучий и опасный, и гири привязаны к моим ногам.
Ленара как могла поддерживала меня.
Когда лесная чаща скрыла дом, мы повалились на одной из полян.
Я отдыхал и гадал, что завтра у меня чтение в «детском очаге», или, по-новому – в детском саду, и я не знаю достанет ли мне сил.
*****************************************************************
- Ребята, давайте поблагодарим нашего гостя, писателя, за такие добрые стихи и сказки! Вам понравилось?
- Да! – ответом был дружный хор малышей.
Оставив для воспитателя экземпляр «Звёздочки» я, окрылённый и радостный, вышел за дверь.
Меня догнал тот самый мужчина с седоватой округлой бородкой, что сидел рядом с воспитателем. Его голубые глаза сияли. Он представился Федотом Николаевичем Круговым.
- Я литератор. Не читали меня? Жаль! Я много работал в той литературе, которую сейчас называют детской и много публиковался. В этой области сейчас мало кто работает. Ну, пишет для детей Чуковский... Ну, Маяковский... Кстати, хорошие детские стихи у Хармса. Не читали? Чудо!
Я утвердительно кивнул:
- С Хармсом одно время был даже знаком, мы общались...
- Как замечательно! А вы – просто чудо! У вас хорошо получается. Я вас приглашаю к себе домой. Заходите на чай.
Мы шагали по городу, и он говорил почти непрестанно.
У памятника первому строителю города Абросимову будто взлетал дом с башней. Здесь и было жилище Кругова.
Когда жена Кругова принесла нам чаю, он сказал мне откровенно.
- Честно говоря к вашим стихам я могу предъявить массу претензий. Но вот проза очень хороша. Мой вам совет – пишите сказки, возрождайте этот жанр.
Я стал рассказывать о своих литературных пробах в этом направлении, упомянул о критике Селютиной и Тысячного.
Кругов оставил чашку, лицо его приняло сосредоточенное выражение.
- Знает, что я вам скажу. Если будете сдаваться под давлением цензуры – у вас ничего не выйдет.
- Выходит надо бороться, лезть на рожон.
Федот Николаевич наклонился ко мне:
- Научитесь умело обходить рогатки цензуры. Пользуйтесь, где нужно эзоповым языком, добавляйте маскирующие эпизоды.
- Но...Это же рабство...
- Молодой человек, иначе в Стране Советов нельзя.
- И вы не боитесь так говорить.
Он немного погрустнел.
- Я уже стар и отжил своё. Я бездетен. Конечно, хотелось бы ещё пожить. Но, я открою тайну, у меня есть друг в НКВД. Вот он не раз спасал меня.
Я кивал, поминутно удивляясь, допивая чай.
Мы много говорили о литературе, а потом стали говорить о городе.
- Тут у вас странные вещи творятся, - сказал я и рассказал о пропажах людей и о заброшенной усадьбе...
- А, дом с тенями... Это чудо! Я пытался исследовать его. Свои наблюдения изложил в письме на имя Волгина, секретаря Академии наук... Но воз и поныне там! Считают всё это игрой воображения, галлюцинацией! Сейчас время социалистического строительства, а не время исследования мистических загадок и тайн. Я попробую написать Барченко.
- А кто это?
- Учёный, работал в спецотделе НКВД. Он телепат и писатель. Он интересуется всеми этими паранормальными явлениями. Скорее всего, там, в доме, какой-то энергетический центр...
Кругов много говорил и далее, сыпал непонятными терминами и показывал книги.
Под конец нашей встречи, Кругов подарил мне две свои книжки с детскими рассказами (как на мой вкус, слишком назидательными, понятно почему его печатали). Я вышел в серый, сверкающий огнями город и вдохнул во всю грудь...
...Моя командировка заканчивалась, да и отпущенные на неё средства подходили к концу. Но я так сроднился с ребятами из Шоринской школы, подружился с семейством Беллерофонтовых, что мне не хотелось их покидать.
Даже явно не любивший меня скептичный Василий Помело, после того, как узнал, что я побывал в загадочном доме и не испугался - стал относиться ко мне как-то теплее.
Я заметил грусть и в глазах Ленары. Видимо она как-то прикипела ко мне, но я не позволял себе давать девушке какую-то надежду. Но адрес и телефон дал.
В день моего отъезда, так же, как и в день приезда, застучал, заморосил лёгкий дождик. Чтобы доехать до железнодорожной платформы, Беллерофонтов договорился с водителем грузовика. Забросив чемодан в кузов, я сел в кабину и долго махал рукой провожающим.