Мы отобедали. До поезда оставалось часа два. Я предложил прогулку, а Ленара стояла передо мной, так как будто что-то хотела сказать. Глаза её цветом были похожи на блестящие осенние каштаны.
- Ах, Афанасий, я уеду и вновь буду скучать по вас.
- Это отчего же? - искренне удивился я, но внутри у меня всё сжалось.
- А вы не замечаете? – её голос дрогнул.
- Нет.
И она прильнула ко мне, прикоснулась губами к моему рту. Первое моё желание было остановить её, но вместо этого руки бережно обвинили её стан, скользнули по её гибкой спине и сжали окружности бёдер. Она прерывисто вздохнула, выгнулась дугой.
На меня нашло какое-то умопомрачение, я стал целовать её, сначала медленно, а потом всё быстрее. Я ощущал мягкие, летящие прикосновения её лепестковых губ к моему рту. Нежный звук поцелуев прервался вырвавшимся у неё признанием «я люблю вас».
(Дальше вырвано примерно пять листов)
*****************************************************************
Я мучился от внезапно нахлынувшей любви. Мне хотелось видеть Ленару, но дела тесно и серьёзно держали меня в городе. У меня жила крохотная надежда, на то, что девушка обещала приехать. Я чувствовал всю красоту поэзии повседневной жизни с нею. Я пытался схватить и удержать эти счастливые мгновения. И они оставались в моём сердце.
Я ходил по городу, сочинял, лежал на диванчике и думал о том, что есть любовь, почему она так меняет человека... Я понял, что она призвана заполнить ту пустоту в душе, которая со временем появляется у каждого. Я понимал, что любовь это уже не только связь мужчины и женщины. Истинная любовь есть нечто иное, как нравственное сотворчество душ, а физическое – это лишь её дополнение.
Ленара мне казалась единственной и неповторимой, как неповторима упавшая на ладонь снежинка, загоревшаяся на небе звезда, распускающийся цветок, блеск первого солнечного луча. Мне казались примитивными те люди, которые непременно видят в любви лишь пошлую её сторону. Без духовной приподнятости невозможно быть счастливым.
И в тот зимний день, когда мороз шаловливо рисовал причудливые узоры на стёклах, развешивал гирлянды блестящих сосулек, я получил телеграмму от неё, и радость переполнила всё моё существо.
Я стал готовиться к её приезду – попросил тётю Клаву убрать комнату, одолжил у приятеля высокую складную ширму...
Ленара приехала праздновать со мной приход Нового года. Она была вся летящая, солнечная, как те лучи, что искрились на снегу и былую печаль её уничтожила наша пламенная встреча.
В тот же день мы долго ходили по зимнему городу, делали необходимые покупки, посетили вечер поэта Луговского. В прошлый раз мне было стыдно своих потёртых брюк, старых ботинок, поэтому, одолжив необходимые деньги, я к её приезду купил новые ботинки и, вообще, принарядился, и вроде выглядел вполне сносно в длинном сером пальто с двумя рядами пуговиц и в шляпе. А Ленара и на сей раз выглядела очень изящно. Прямое коричневое её пальто, с крупными пуговицами на талии, подчёркивалось пояском, на голове была изящная меховая шапочка. Сейчас мы с ней были наравне – блестящая утончённая пара.
В эту новогоднюю ночь мы долго гуляли по садам, бульварам и площадям города. Голубовато – сиреневый, а местами - розовый снег укрыл задумчивые дома. Он глушил все звуки, он принёс свежесть, он пах яблоками, фиалками, елью и шампанским.
Гуляя у замёрзшей реки мы встретили ещё одну знакомую пару. Драматурга Булгакова в шубе и с тростью я узнал не сразу. Ясноглазый и весёлый он вспомнил какой-то вечер, где я читал свои детские стихи. С ним была его новая спутница по жизни по имени Елена.
Ближе к двенадцати мы заспешили домой, но Булгаков пригласил нас к себе, где мы и встретили Новый год в шумном веселье, так как были ещё гости. После двух ночи мы стали собираться домой, и один из гостей, известный писатель Т., полный и важный, с неизменной трубкой в зубах, предложил подкинуть нас на своём автомобиле. Прощаясь, Булгаков дал мне тонкую тетрадку, сообщив, что даёт её лишь доверенным лицам.
- Афонь, ты прочти и скажи своё веское слово про этот кусок. Он будет вложен в роман, как камень в пирамиду.
Кивнув, я спрятал тетрадку, и шофёр писателя Т. развёз нас по домам.
Праздник гудел за окнами, еле слышно звенел в комнате.
Поцелуи этой ночи были жаркими. Наша любовь светилась, переплеталась змеиными телами, сливалась воедино, подобно двум рекам, шумела большим потоком между острых скал, падала бурлящим водопадом, прерывисто дышала потоками ветра, превращаясь то в вихрь, то в ураган, то в тихий и спокойный бриз. Потом нами овладели праздничные весёлые сны.
Прекрасно было проснуться дымчато-фиолетовым днём, ощутить богатство мира, торжество вселенной, полный лад в душе и кажется, что так будет вечно.