Я заметил её на скамейке - она листала книгу. Подняла лицо ко мне - у неё дрогнули красивые линии бровей над серо-голубыми глазами.
Она чуть улыбнулась. Черты её лица были некрупны и приятны, кожа чуть загоревшая, русые волосы казались на солнце золотистыми. Её гибкая и тонкая фигура была выражением свободы и покоя, а руки, листавшие книгу, исполнены дивной и изящной жизни.
Она подала мне знак – это была книга, которую я недавно прочёл, и в которой были волшебные слова:
«И сошлись две души, и нельзя их было разъять, и пошли они вместе по свету, и дороги стелились перед ними, разворачиваясь старинными свитками, и деревья представлялись домами, и скалы - замками, где они могли сидеть у огня, и говорить друг с другом, и никто не мог им помешать».
Да, это был сборник рассказов Карела Гейсека - своеобразных стихотворений в прозе!
Я помню, что заговорил с нею об этом писателе, и она вспыхнула, покраснев до кончиков ушей и ответила, что тоже его любит. Я спросил о других книгах, она показала, они были все разные – и новые, лёгкие, и более старинные, тяжёлые фолианты. Так нити связались в узелок, и нас стало двое в этом мире. Звали её Агнией, что означает чистая.
Мы с ней говорили, не замечая ничего вокруг. Улыбка её была неиссякаемой силы. Она словно вобрала красоту мира. И этот мир кружился, пролетал мимо в нескольких шагах в нашем волшебном круге. Агния буквально жила в мире книг, потому, что работала в книжном магазине. У неё была чудесная манера во время разговора чуть поднимать маленький подбородок, отчего остренький носик немного возносился вверх, что придавало ей какую-то гордость, чувство достоинства и бесстрашие.
Но вот Агния сказала что её ждёт один человек, и что она обязана пойти к нему. На мои не слишком церемонные вопросы о нём она отвечала, что это человек уже в возрасте, и он болен.
Я попросился пойти к ней, и она не могла мне отказать, так как не сводила с меня глаз, и мы духовно уже были одно целое.
И мы пошли, и таким образом я познакомился с Эмилем. Это был дядя Агнии.
- Он мне как отец, - как-то сказала Агния. – Я ведь, можно сказать, почти сирота. Папа мой ушёл в мир иной когда я была девочкой, а мама, оперная певица, эмигрировала... А я хотела жить и учиться именно здесь. Так в стране и осталась. Дядя Эмиль и заменил мне отца.
В юности Эмиль Григорьевич Львов был полярным исследователем, затем всю жизнь занимался наукой и преподавал в институте, где училась Агния. Жил он одиноко: детей у него не было, а жена его умерла год назад. Сейчас он страдал от болезни суставов, что практически приковало его к дому, как цепями, но он не сдавался.
Это был худощавый человек с выразительными чертами удлиненного лица, со спадавшей набок чёлкой седых волос. Бороду он брил, оставляя лишь тоненькую щёточку усов. Говорил он негромким, чуть хрипловатым голосом.
Слушая его, ловишь интонацию каждой фразы, будто музыку.
Помню он критически осмотрел принесённые книги, хвалил и Гейсека, хотя ворчливо заметил: «Писать умеет, но не знает о чём писать». Я кивнул, хотя внутренне с Эмилем Григорьевичем не согласился.
"Загадочный дом Эмиля". Глава 2.
В те волшебные дни во мне крепла уверенность, что жизнь начинается сызнова, с новой чистой страницы.
Мы были молоды и обитали в прекрасном городе, где разноцветные дома с покатыми черепичными крышами светились на солнце, где по дорогам, выложенным камнем, бежали светлые дождевые ручьи, где на деревьях, расцветавших весной и увядавших осенью, сидели радостные птицы, где из окон слышалась музыка отличных пластинок, где крутили кино, захватывающее дух, где на концертах оркестры играли Моцарта и Вивальди, где жили и радовались жизни вместе с нами тысячи людей.
Но скоро наша жизнь переменилась и в неё вошло нечто особенное.
А всё началось с того, что одним летним днём Эмиль попросил наведаться к его дому, находившемуся в лесу.
И вот мы, сделав свои дела и отдав последние долги, покинули город, как нам казалось тогда на пару дней. Нам, городским жителям в те годы не очень нравилась такая вот «дикая» жизнь. Но вышло так, что мы полюбили этот дом и при первом же удобном случае брали отпуск и ехали к нему.
Я расскажу лишь о нескольких днях, проведённых в нём.
Сначала нас долго везла потрёпанная электричка. Она миновала железнодорожный мост, пригородные застройки, похожие на кубики, и вырвалась на загородные просторы. Мы сидели с Агнией в обнимку, отлично чувствуя друг друга. Так человек чувствует тепло котёнка, спрятав его на груди. Напротив примостилась компания из двух мужчин и женщины. Седоватый человек с орлиным носом перебирал струны гитары, подкручивая колки, а затем долго пел Окуджаву, Высоцкого и Галича.