- Арестовали?! Какой ужас! Но... за что?
- Пытались из меня сделать «врага народа». Вот почему меня и занесло в эти края... Я в ссылке. И скоро мой срок заканчивается.
- В ссылке, - побледнела она, глядя широко распахнутыми глазами. – Как можно такое выдержать?
- Оказывается можно, - усмехнулся я.
- Бедный, бедный...рыцарь мой, – произнесла она.
Я ощутил прикосновение её тёплой руки...
***
... Глаза её казались морем – давно забытой роскошью, будто из другой, какой-то фантастической, нереальной довоенной жизни. Когда она успела снять с себя всё я даже не заметил, но её жаркая, неутолённая страсть согрела меня, оградила от непроницаемой ночи за окном.
- Я давно, очень давно люблю тебя, - шептала она нежно и звала. - Иди, иди же ко мне!
В моей голове выпитое вино смешало солнце и луну, свет и мрак.
Гибкие её пальцы расстёгивали мне рубашку, делая беззащитным, но стойким, как оловянный солдатик.
Я взял её запястье и поцеловал как можно более нежно... И тут же ощутил, как её дыхание коснулось лица, а губы припали к моим... Страсть уже была не в моей власти, и я откликнулся на её зов, покрывая поцелуями лицо Ляли, замечая, как она, запрокинув голову, шепчет «да», «да»...
***
... Тёмный мост опирался на заснеженные, блестевшие искорками, берега. Обь ещё была скована холодными льдами.
Царила снежная тишина. Лишь ветер, посвистывая, нёс кристаллики снега. Сквозь тучи проглядывал купол звёзд. Наши руки были сплетены, мы торжественно молчали. Мне казалось, что рядом не Ляля Левчинская, а та далёкая и совсем другая Оля Сильвестрова. И с высоты моста чудилось, что летим в миллионы пространств, в тысячи бездн.
А дальше хмельная вьюга закружила нас и вспомнились строки:
«И расплеснут меж мирами,
Над забытыми пирами —
Кубок долгой страстной ночи,
Кубок тёмного вина»8.
*****************************************************************
Этими строками из поэзии Блока я и завершаю дневники Афанасия Дибровы. Дальнейшие записи скупы и обрывисты. Большая часть их сделана наспех карандашом и не всё можно разобрать. Коротко скажу, что случилось потом.
Поздней осенью 1943 года мой дед Афанасий Петрович Диброва вернулся из ссылки. Он сделал предложение Ляле Левчинской, и они поженились, вследствие чего родился мой отец.
Какое-то время Афанасий Петрович работал почтальоном в Дахове, а затем, благодаря протекции Самуила Маршака, перешёл работать редактором в Харьковское отделение Детиздата УССР, которое позже именовалось «Веселка».
Создал украинские варианты собственных произведений. Редактировал серию «Школьная библиотека». В 60-е годы, благодаря его стараниям, были возвращены из забвения десятки имён украинских писателей. Принимал участие в конференциях, посвящённых детской литературе, опубликовал, в связи с этим, множество статей, в том числе посвящённых литературной сказке.
Так случилось, что мой отец рано покинул этот бренный мир, а мама почти ничего не знала о свёкре. Когда я заинтересовался прошлым деда, его уже на свете не было.
«И час настал. Свой плащ скрутило время». Глава 4
В дальнейшем пытался найти хоть какие-то сведения о тех, кто окружал Афанасия Петровича Диброву. Агния старалась мне в этом помочь.
Мы рылись на даче в четвёртой комнате, куда мама свалила всякий хлам. Нашими общими усилиями кое-что было найдено. Агния нашла коробку с письмами и открытками, а на мою долю досталась тетрадь с выписками из сочинений Григория Сковороды и других философов.
Я открыл и в глаза метнулась фраза:
«Сковорода:
Дух – это жизнь, а материя связывает со смертью.
Мир состоит из материи и форм. Невидимый мир – это формы – идеи. Это первородные миры, нерукотворные».
Непонятно было, то ли это подлинные слова философа, то ли дедов пересказ.
- Что-то я никак не могу вникнуть в этого Сковороду, - сказал я после получасового сидения в кресле над текстами философа.
- Философия и не даётся так, с налёту, - заметила Агния, отвлекаясь от писем и открыток. – Помнишь, читать Сковороду советовал твоему деду сам Булгаков. А он знал, что говорит.
- Возможно, возможно, - ответил я и спрятал тетрадь. – Отложу до лучшего времени.
- Кстати, я тут нашла в письмах нечто любопытное, - сказала Агния. – Смотри, письмо от Беллерофонтовой Л.
- Как? От Ленары? – подскочил я и подхватил письмо. – Вот это сюрприз! Разве она не сменила фамилию, когда вышла замуж?
- Может вернулась на свою фамилию после развода... Слушай, ты так и будешь сидеть целый день над этими бумагами? Может всё же хоть на речку сходим?