Я должен был освоиться среди этих нарядных людей, привыкнуть к громадности помещения, к грозно нависшей огромной люстре. Постепенно углубился в волны музыки.
Дирижёр во фраке творил действо, взмахивая магической палочкой, скрипачи дёргали головами и водили смычками. Елена Королевич где-то затерялась среди нарядных оркестрантов.
Но у неё были свои сольные выходы. Будто королевна из сказки, вполне соответствуя своей фамилии, она воцарилась на сцене. В чёрной полупрозрачной кофточке и серо-коричневой юбке, со скрипкой цвета каштана, прижатой к шее. Я с определённым наслаждением наблюдал, как очаровательно-волшебные движения нежных рук вызывали из инструмента неземную музыку.
Она стояла вполоборота к своим коллегам. Сзади неё стояли в ряд пять скрипачей. Помогали ещё двое виолончелистов и пианистка.
Елена играла не только смычком, но и движениями всех мышц, поднимая, опуская, расслабляя руки, двигая кистями. Пальцы ловко бегали по струнам совершая немыслимые пассажи. Звучала «Зима» Вивальди из цикла «Времена года».
Играла она и глазами. Они то вспыхивали удивлением, то закрывались от наслаждения, то глядели неземным взором куда-то в глубины вселенной...
...Я решил поблагодарить Елену за блестящий концерт и купил ей белые тюльпаны.
Вышла она не одна. Вероятно с ней были её коллеги – музыканты. Растерянный, я стоял в стороне с букетом в руках.
Когда они проходили мимо, говоря чём-то своём, я решился окликнуть её.
Елена оглянулась, посмотрела на меня, чуть прищурив глаза. Сопровождающие остановились на мгновение, но, быстро поняв ситуацию, двинулись дальше.
Я сдержанно поблагодарил Елену за блестящий концерт и фантастичную игру. Чуть приподняв бровь, она улыбнулась тонкими губами и приняла цветы, тут же погрузив в них лицо.
- Лена! – послышался голос.
Мы обернулись.
К нам подходила Алиса Кулик.
Женщины расцеловались.
- Вам понравилось? – спросила Алиса меня. - Спасибо, что пришли! Лена, это Александр Диброва, автор книг и ценитель прекрасного. Кстати, он и сам музыкант, играет на ударных.
- Только в несколько другом стиле, - улыбнувшись, заметил я. – За концерт огромное спасибо!
Елена благодарно кивнула и сказала нежным бархатным голосом:
- Я помню... Вы писали мне в Facebook.
Алиса предложила прогуляться.
В городе, где воцарилась весна, наша прогулка казалась лёгкой, и я даже стал забывать о своей одышке. В основном звенели женские голоса. На мои уста будто кто наложил обет молчания, лишь временами позволяя его нарушить.
Когда фонари озарили улицы, дамы попрощались и скользнули в такси. Я тут же почувствовал усталость и вспомнил о доме.
***
В следующий раз мне довелось побывать на концерте Елены Королевич уже в мае. Играли музыку Малера, поразившую меня буйством красок.
Когда музыканты вышли на поклон, я вручил цветы Елене и поблагодарил за игру. Она тепло посмотрела на меня, пошевелив губами и ушла за кулисы.
Я постоял на крыльце у здания филармонии, глядя как ветер колышет ветки деревьев. На душе было легко и печально, но это была светлая грусть.
Ноги сами привели меня на набережную. Мальчик шёл по парапету и мама держала его за руки. Рыбак забрасывал леску в серо-синюю воду. С криком носились чайки, припадая к изумрудным волнам.
Крики птиц смешались с визгом тормозов.
Я почувствовал тёплое прикосновение и обернулся.
Стояла она, Елена Королевич, в руках был футляр. Одним движением она отпустила такси и сказала:
- Приятно, что увидела вас. Хотела поблагодарить за внимание и цветы. Я думаю, вы, как истинный кавалер, не оставите даму одну в этот вечер?
Меня охватило волнение. Она смотрела так, будто заглядывала в самую душу.
- Немного вина? Я знаю здесь небольшой ресторанчик, - промолвил я, овладев собою.
- Почему нет?
***
Всё произошло молниеносно, как налетает вихрь, как падает с неба звезда. Так налетела безумная эта любовь, срывая крыши, ломая деревья. Среди бури носилась всадница на коне, взнуздав и пришпорив его. Лёгкие кудри её волос дрожащими змейками стекали по мраморным плечам, белоснежные лебеди грудей острыми клювами касались поросшего вьюнком луга – моей груди. Теперь она не только играла гибкими и умелыми руками, она пела, стонала и визжала, как скрипка, окончательно лишая меня сил.
Самым удивительным было то, что следующим утром я был бодр, как никогда. Тень болезни оставила меня, уйдя в сумеречный мир.
«Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза, —
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.
Вся комната напоена