Истомой — сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.
Немного красного вина,
Немного солнечного мая —
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна»10.
В эти дни наша любовь была подобна бегу и пляске свободных и диких животных. Здесь не было такой чистоты и святости, как с Агнией, а было сплетение змей, игра ягуаров, бой быков, гордый полёт двух ястребов в горние дали.
Летом мы уехали на море и резвились, будто дельфины, среди гибких пенных волн, и днём, и ночью.
Потом Елена вернулась к своей скрипке, а я к барабанам – необходимо было выполнять обязательства, делать дела.
На концертах её игра становилась всё более неистовой, полной страсти и совершенства.
Мы не давали друг другу никаких обязательств, и, скрипя сердце, я принял тот факт, что ей стал дарить цветы сорокалетний бездельник, раскатывавший на «Мерседесе». И как-то она уехала с ним...
«Крылья лёгкие раскину, страны дольние покину». Глава 3
Стояла солнечная грустная и тёплая осень. Листья носились по бульвару, будто летучие кораблики. Погода напоминала сюиту Баха.
С Еленой мы встречались редко. Она скорее снисходила ко мне, покорялась моим просьбам, меняя возлюбленных, словно платья. Тип из «Мерседеса» исчез, теперь появился какой-то аспирант в новеньких джинсах и толстовке с постоянно накинутом на голову капюшоном.
Я поджимал губы и крепился как мог...
В какой-то момент я заметил «хвост»... За мной ходил незнакомый человек. Я со студии – и он следует за мной, я в трамвай - он подбегает и садится, несмотря на свой уже немоложавый вид, я в подъезд – а он остаётся внизу и наблюдает, куда я поднимусь. В трамвае он обычно был в маске, но я узнавал его по редким седым волосам, зачёсанным назад.
Этот мужчина стал мне досаждать.
Следующим днём, войдя в подъезд, я спрятался за дверью. Когда незнакомец шёл мимо, я коснулся его руки.
Он застыл на месте, вздрогнул и повернулся.
- Вы почему шпионите за мной? – резко спросил я.
Морщины очень старили его гладко выбритое лицо. Глаза были водянисто – голубые, нос загнут крючком. Поредевшие волосы зачёсаны назад.
- Простите. Ради бога, простите... Мне очень нужно поговорить с вами.
- Пожалуйста, говорите.
- Если это возможно - у вас дома.
Я подумал.
- Ладно. Пойдёмте...
В квартире гость чувствовал себя неуверенно. Я предложил чаю, но он отказался и попросил разрешения закурить. На его пальце я заметил татуировку в виде кольца со змейкой.
- Я хотел поговорить о ваших отношениях с Еленой, - сказал он и тяжко вздохнул.
- А какое вам до этого дело?
- Видите ли, это моя дочь...
Я замер.
- Простите... Тогда представлюсь. Меня зовут Александром.
- Пётр Егорович Королевич.
Я кивнул, глядя на него в упор.
Мы сидели и какое-то время молчали.
Затем он нервно затушил сигарету в подставленном мною блюдце и промолвил:
- Вы должны оставить мою дочь.
- Почему?
- Понимаете, Александр. Давайте говорить как мужчина с мужчиной. Связь с ней ничего хорошего вам не принесёт.
- Но... почему? Она... нравится мне. Она талантлива, красива...
- Да. Вероятно, - кивнул Пётр Егорович. - Но вы такой... Как вам сказать... Мне кажется вы... хороший светлый человек. Вы созидаете! А она способна лишь разрушать!
- Но... почему вы так говорите?
Я был обескуражен.
- Понимаете, так сложилась жизнь. Вы знаете только одну Елену. Вернее – одну её сторону... Я знаю и другую... Впрочем, вы, в последнее время, сами стали это замечать.
- Ну и что же, например?
- Она меняет... любовников, как ... барыня платья. Она приносит несчастья... Вы ничего не знаете о её жизни... И почему она такая... У неё плохая наследственность.
Я вздохнул, усмехнулся.
- Понимаете, Пётр Егорович, всё это очень субъективно. Не мне вам говорить. Вы прожили жизнь. И знаете, что человек соткан из противоречий...
- Не из таких глубоких, как у неё. У Елены из положительного осталась только скрипка. Да и то, игра её какая-то дьявольская...
- Всё это пустые слова.
- Вовсе нет. Знаете судьбу её предков? Откуда она такая?
- Нет.
- Я вам расскажу. Выслушайте меня... Не беспокойтесь, это не займёт слишком много времени.
Всё что касалось Елены меня интересовало, и я согласился.
- Я хочу, чтобы вы умственно перенеслись в послевоенные годы, - сказал Пётр Егорович. - Уверен, у вас получится. Ведь вы многое читали об этом времени. Фильмы смотрели...
- Да, представление имею.
- Ну вот... То было, по-своему, светлое и сложное время. Полное радостей горестей, надежд, свершений... Но некая тревога уже ощущалась... Происходило ужесточение режима.