- А почему твоего дядю хотели арестовать? Ведь он был выдающимся учёным мирового значения!
Агния вздохнула, глаза её заблестели:
- Сначала арестовали его отца, архитектора. Он так и погибнет в заключении. А через него стали подбираться к Эмилю Григорьевичу. Подозревали, что он шпион, работает то ли на немецкую, то ли на японскую разведку (сказался жгучий интерес к Японии, её культуре и изучение её языка). Дядя уехал с женой сюда и в этой глуши пережил тревожное время. А в начале войны отправился добровольцем на фронт.
- Прошёл всю войну?
- Да. Он закончил войну в сорок пятом, воюя с японцами на Курилах, имея к тому времени два ранения и четыре награды.
Так, благодаря разговорам с Агнией я узнал какие-то подробности об Эмиле Григорьевиче и о его доме. С любопытством я смотрел старые фотографии морского и военного периода, едва узнавая молодого Эмиля – настолько время безжалостно меняет людей!
***
Помню потом мы пошли на блиставшую солнечных лучах реку, спустились по крутому откосу к прохладной воде. Впрочем вода казалась холодной только при первом прикосновении. Вскоре мы с брызгами ринулись в неё и уже наслаждались её бархатистой теплотой. Мы ныряли в глубины, ловили друг друга волнующимися руками, прыгали с поваленного дерева в сине-зелёную массу, преодолевая течение плыли наперегонки на противоположный берег – тихий и покатый, не похожий на наш обрывистый, наслаждались друг другом на белоснежном песке...
Потом возвращались к себе, отряхивались и сушились. Во дворе на крытой маленькой печи, сложенной из кирпича, обмазанной глиной и побелённой, мы готовили обед из привезённых продуктов. Я колол топором дрова, они разлетались на куски со стеклянным звоном. Топор глухо звенел и тяжело ухал, щепки летели...
Какой вкуснейший борщ получался на такой печи, совсем не схожий с приготовленным на газе. Агния умело заправляла его салом и сметаной, и мы взахлёб поедали это вкуснейшее блюдо.
Мы облазили весь окрестный лес в поисках ягод. Помню, как дикая малина нежно таяла во рту.
Вечером солнце мягко золотило верхушки деревьев. Огромные сосны, росшие у дома, медленно колыхались от ветра с тяжёлым торжественным шумом. Вскоре над соснами загорелись звёзды и в воде ослепительно запылал Юпитер.
Мы зажигали свечи и читали друг другу интереснейшие книги, уникальная подборка которых позволяла сделать потрясающий выбор. Я читал, трепетали язычки пламени, бросая отблески на вдохновенное лицо Агнии, она сопереживала прочитанному, нервно сжимая кулачки.
Поздним вечером наши загорелые тела сплетались в жарком пламени любви.
Потом она дремала у меня на плече, а я любовался в окно на сиреневую звезду, и ощущал себя самым счастливым человеком на свете.
"Загадочный дом Эмиля". Глава 3.
Помню, как в одно яркое утро я проснулся от такого же ощущения счастья. За окном, раскачиваясь на ветке, высвистывала мелкая птаха.
Поцеловав спящую любимую, я вышел из дома. Приятно было чувствовать босыми ногами прохладу росы. Небо было чистым и ослепительно голубым.
Искупавшись в холодной воде реки, я забрёл в сарай и нашёл там старую залатанную резиновую лодку.
Пока Агния готовила завтрак я при помощи насоса надул её. Обнаружились и два деревянных весла.
Потом я взял лопату и отправился на поиски червей.
После завтрака прихватив удочку, а также, по рекомендации Агнии, и якорь тоже, мы неуверенно вышли на лодке и отправились на середину реки. Тут нас сразу подхватило течение, медленно разворачивая лодку, занося корму вперёд. С большим трудом справившись течением, мы установили якорь на носу лодки.
Агния стала разбрасывать прикормку из каши и толчёных сухарей.
Я забросил удочку и, спустя время, поплавок стало водить, а потом он утонул.
- Подсекай! – тихо и нетерпеливо воскликнула Агния.
- Есть! – радостно и задорно крикнул я, видя как сверкающая рыбина затрепыхалась в воздухе.
К обеду мы уже наловили на уху, но, помню, что к нашему берегу нам удалось пристать не сразу – настолько нас сносило течением.
Во второй половине дня у нашего дома всегда поднимался ветер. Он хлопал створками окон и приходилось их закрывать, чтобы не посыпалось стекло.
***
Через неделю мы привезли в лесной дом Эмиля.
Преодолевая боли в суставах он, опираясь на трость, самостоятельно прошагал от железнодорожной платформы до дома, временами отдыхая на пнях и стволах поваленных деревьев. Лишь в нескольких наиболее трудных местах мы ему помогли, взяв под руки.
Почти всё время Эмиль Григорьевич говорил - так заразительно интересно и так точно, что у нас захватывало дух. Он знал этот лес досконально, он многое тонко подмечал! О каждой тропинке, о каждом кустике, овражке, ручейке он мог рассказать что-то интересное.