Место мне в целом понравилось, но я что-то стал говорить про крутой глинистый берег, неудобства.
Юноша спокойно ответил:
«Не это главное. Если будешь искать только удобств – ничего не найдёшь. Главное, что это место, отмеченное свыше».
Признаться, я в то время был атеистом, а речи молодого человека казались религиозными. Но мне даже не пришло в голову возражать юноше, настолько он был убедителен.
Потом он показал мне лесной путь сюда, попрощался и растворился в лесной глуши.
А я вернулся на то самое место. Вдруг недоверие в душе моей исчезло, и я почувствовал спокойствие и даже какой-то комфорт. Мне стало так радостно и приятно. И я сел под сосной. Передо мной открывался вид на реку, на противоположный заросший берег. Так я, наслаждаясь, просидел до звёзд, а потом стал собираться.
По возвращению в город замысел уже прочно засел у меня в голове.
Как-то я пригласил с собою в лес отца. Он был заядлый охотник, поэтому мы побродили в чащобе с ружьём... Лишь потом я ему показал место у сосны на берегу лесной реки. Он тоже сначала отнёсся недоверчиво: далеко возить строительные материалы, берег неудобный. Но потом, посидев под сосной, тоже полюбил это место. Мы сделали привал и у костра обсуждали детали постройки. Он вынул листок бумаги и карандаш и стал набрасывать будущий проект дома. Я стал что-то советовать и поправлять. Так зарождалось зерно этого жилища.
Затем я отправился в очередную экспедицию на исследование Карского моря и Северной Земли. Когда я вернулся – отец, тоже загоревшийся идеей дома, уже разработал детальный проект и оформив все документы, организовал доставку материалов к месту строительства. У отца были обширные связи. Поэтому, несмотря на лесные дебри, дом строился быстро. В конце концов он предстал перед нами во всём своём блеске, и мы привезли сюда мебель, часть библиотеки и другую обстановку. Жили-то мы конечно в городе, а сюда ездили отдыхать, порыбачить и поохотиться. Здесь также хорошо было уединиться, отдохнуть от городской суеты, поработать над рукописью.
Со временем мы встроили камин. Формируя библиотеку, я тщательно подбирал книги любимых поэтов и прозаиков, лучшую научную литературу.
Постепенно стены дома были украшены подлинниками и копиями живописи.
Как-то произошёл интересный случай. Моя жена Катя среди предметов домашнего обихода обнаружила овальной формы зеркало.
«Эмиль, это ты купил?» - спросила она.
Я пожал плечами и промолвил: « А я думал, что ты». Мы спрашивали отца, нашу домработницу, но никто ничего не знал о зеркале. Так мы оставили его у себя. Иногда, заглянув в зеркало, я, кроме самого себя, на мгновение будто видел другой мир, степь, небо, и летящую птицу, очень похожую на ястреба. Миг – и это видение исчезало! Мне это тогда казалось миражом, обусловленным необычными свойствами зеркала.
В этом доме мы часто собирались всей роднёй и проводили время за чаем, приготовлением различных блюд на свежем воздухе, рыбной ловлей и охотой, чтением вслух и, конечно, беседами. Это были чудесные, самые счастливые дни. Катя пела, мы аплодировали ей, и, казалось, счастью не будет конца.
В середине тридцатых наступили тревожные времена.
Я был в полярной экспедиции, а по возвращении сразу узнал, что арестовали отца. Я бросился на помощь, поднял все свои связи, но напрасно. Моего отца, замечательного архитектора погубила клевета - кто-то написал донос, что он критиковал власть и вождя. Отец был отправлен в Беломорско-Балтийский исправительно-трудовой лагерь, но буквально через год скончался от пневмонии. Но подробности об этом я узнаю значительно позже.
На допросы дважды вызывали и меня. Что интересовало следователей?
Во время одной из полярных экспедиций произошла авария корабля. С дрейфующей льдины нас сняли норвежские моряки. Поэтому я какое – время провёл в Норвегии, пока нас не вернули на родину. Так вот следователи подозревали, что меня якобы завербовали то ли норвежские, то ли немецкие спецслужбы. Вызывало определённое подозрение и моё увлечение японским языком. Чушь конечно... Никаких конкретных доказательств вины не было и меня после допросов отпускали.
Тучи начали сгущаться тогда, когда я узнал об аресте товарищей по экспедиции, которые тоже побывали в Норвегии. Я пытался узнать что-нибудь об их судьбе, но каждый раз мне отказывались предоставить такую информацию. Был период, когда я ожидал ареста со дня на день. Мне не работалось, в экспедицию меня больше не отправляли. Минуло два года и - тишина.
Я успокоился, подготовил к изданию книгу о полярных исследованиях и в один из летних дней готовился к публичному чтению отрывков из неё. Выступление должно было состояться вечером. И вдруг в два часа дня в моей городской квартире зазвенел телефон. Знакомый голос сказал: «Эмиль, если хочешь спастись - сейчас же немедленно уезжай из города. Ночью будет обыск и тебя возьмут. Увольнение со службы я тебе оформлю, скажу - уехал неизвестно куда».