– Оля, ты останешься с ним? – нерешительно осведомился Андрей. – Может, я досижу? Или, вон, Вадим сначала, а потом меня опять разбудит?
– Идите-идите – вызову, если что, – отмахнулась я. – Мобильный с собой.
Мне уже было не до них. Сергей почти заснул, едва его уложили, а я пыталась пристроить принесённую Андреем лампу-прищепку таким образом, чтобы свет падал строго на мои руки с вязанием, но никак не на постель. Хотя Сергей сонно и пробормотал, что свет ему не мешает. Велела ему закрыть рот и глаза – и дрыхнуть. Что он почти мгновенно и сделал. Закрыл глаза – и дыхание стало бесшумным.
Первым ушёл Вадим. Я слышала, как он негромко заговорил с Мариной, дождавшейся всё-таки окончания событий. Кажется, он уговаривал её не заходить, поскольку Сергей только-только заснул. Потом, собрав последние вещи, найденные на полу, вышел Андрей, прикрыв дверь.
Наступила прозрачная тишина, и стук настенных часов из комнаты с компьютером слышался так отчётливо, будто они висели именно здесь… Где-то через полчаса я сама начала задрёмывать, с трудом тараща на крючок и на вязание то и дело закрывающиеся глаза. А в следующие минуты я уже просто впадала в обрывистые сонные видения, отключаясь от реальности на пару-тройку минут.
Странный рокот с трудом прорвался в мою дремоту… Начала просыпаться. Рычание – не рокот. Доносится откуда-то с пола. От двери. Белый волк. Смотрит на кровать и рычит. Я оглянулась. Отложила вязание. Встала.
Сергей, лежа, смотрел в потолок. Глаза чисто зелёные, неподвижные. Лицо – уже не то, расслабленное, с каким засыпал. Жёсткое, словно собирается прыгнуть через пропасть. Или драться… Тонкое одеяло уже отброшено…
Я стояла над ним бездумно, глядя, как напрягаются мышцы его живота, и понимая только одно: несмотря на травяной отвар, сегодня кошмар – призрак аварии – довлеет над ним. И стороной, тоже как-то косвенно, понимала, почему: последние дни он жил в бесконечном стрессе, не дающем ни секунды передышки. И неудивительно, что этот стресс сейчас буквально выходит из него. Привидевшимся кошмаром или действием – лишь бы расслабились мышцы.
«Отвернись!« – велела волку.
Он лёг – мордой на лапы.
Оглянулась – на лампу-прищепку. Выключила. Хватает лунного света из окна. Снова оглянувшись на прикрытую дверь, я спустила «молнию» джинсов и вылезла из них. Под футболкой расстегнула лифчик, вытащила.
Приглушила вздох, глядя на отчётливо очерченное тело Сергея, слыша его беспокойное дыхание. И взяла его за руку. Протиснулась ладонью в его зажатый кулак, с трудом переплела свои пальцы с его… Движение на подушке. Голову повернул. Свободной рукой погладила его по щеке, чуть колючей от щетины, по снова вспотевшему лбу, убирая назад волосы. Блеснули оживающие глаза… Я ждала, затаив дыхание.
Он задвигался, рукой уперевшись в край матраса – освобождая мне место. И не отпуская моей руки, уже сознательно взятой им. Я потянула краешек одеяла и осторожно, чтобы не задеть его ног, легла рядом. Чуть ниже. Лицом в его грудь. Головой под подбородок… От кожи – лёгкий, терпкий запах пота… Холодный, замёрз, пока в полубессознательном состоянии, в своих кошмарах, готовился буянить… Минута тишины. Сергей завозился, укрывая меня одеялом – так, как я люблю: запихивая мне под спину край. И оставил руку на моём плече, обнимая… Некоторое время я слушала, как его учащённое дыхание смиряется глубоким покоем. В ладонь, которую несмело приложила к его животу – чуть сверху, потому что так удобней лежать, бился пульс… А потом заснула, нисколько не боясь повторного кошмара. Сергей, засыпая, обнял меня так, будто собирался защищать. Уплывая в сон, я ловила отголоски мыслей о том, что ему нужно именно это: не защищаться, а защищать.
… Проснулась опять у него под мышкой. Сообразила, ещё не открывая глаз: голове тепло. И вообще тепло, как в гнёздышке. Улыбнулась сонно. И – замерла: что-то тёплое коснулось виска. Осторожно открыла глаза. Утро, кажется, в разгаре, раз в комнате совсем светло?.. А он лежит на боку – опираясь на локоть, и, нависая надо мной, заглядывает в лицо. Взял – и ещё раз поцеловал в висок. Даже не поцеловал – прикоснулся губами. Пока он был занят виском, я изловчилась и рванула было из-под одеяла.
– Куда-а?! Шустрая какая! – сердитым шёпотом.
Рука-то его у меня на боку. Ладонью за спину и придержал.
– Увидят! Сергей, отпусти!
– Поздняк метаться! Видели уже.
– Кто?!
– Ну, Вадим заходил… Андрей вроде тоже побывал.
– О-ой…
– А чего ой? Сейчас мама зайдёт – и будет полный набор, – поддразнил он.
– Почему – полный? – строптиво откликнулась я. – А Александр?
– Убью.
Я притихла. Уткнулась ему в грудь, чтобы не видел озорной улыбки.
– А кого?
– В смысле – кого? Его, конечно.
– А…
Чтобы спросить, почему не меня, – перевернулась на спину. А он нагнулся – взял и поцеловал. В губы. Тихонько так. Сначала… В общем, мы оба здорово вздрогнули, когда в дверь деликатно постучали. Шёпотом ойкнув, я немедленно нырнула под одеяло.
– Э… Сергей, ты… вы… ещё не встали?
– Сейчас! – недовольно сказал Сергей.
– В общем, завтракать я накрою в столовой комнате. Ясно?
– Угу…
Теперь уже отчётливо слышные шаги постепенно утихли.
– Столовая комната? – удивлённо спросила я.
– Рядом с кухней. Была закрыта раньше. – Он снова нависал надо мной, облокотившись, и явно не собирался ни сам вставать, ни отпускать меня. Я вспомнила, какой бываю лохматой по утрам, и покраснела. Он пальцем провёл по моей щеке и улыбнулся. – Ты что? Что-то вспомнила?
– Волосы у меня, наверное…
– Да уж, лохматость повышенная. – Он пальцами поправил мне чёлку и спросил: – Оля, ты… не разочарована?
– Чем?
– Ну… Ничем. Тем, что я пока не могу…
– Нет. Я же, в отличие от некоторых, знаю, что это временно.
Я улыбнулась ему, что, кажется, его успокоило. А мне вдруг стал понятен смысл его вчерашней горечи при взгляде на Андрея и Аню. Вот что его мучило, оказывается, больше всего. Его временная мужская несостоятельность… Что ж. Ещё одна монетка в копилку его стресса.
– Дежурства ребят отменяю, – заявил он. – Мне хватает твоего. Одного. Оно на меня благотворно действует. И вообще, перевожу тебя в разряд сиделки. А что должна делать сиделка? Сидеть рядом с больным. Постоянно.
– А ты больной? – изумилась я.
– Будешь задавать лишние вопросы… – Его тёплая ладонь скользнула под футболку, в которой я спала. Я охнула, схватилась за его запястье. А он погладил мой сжавшийся от неожиданной ласки живот и довольно констатировал: – Лишних вопросов больше никто задавать не будет.
– А вставать придётся, – напомнила я. – Тебе пора менять марлечки, да и про отвар сегодня как-то забыли. Ладно ещё, вчера начал пить только вечером. Там ещё осталось немного, а ведь…
– Ага. А ещё после завтрака кто-то собирался по магазинам, чтобы завтра в красивой униформе присутствовать на моём дне рождения.
– Я куплю самую дорогую медсестринскую форму! – пообещала я, огорошив его и тем усыпив бдительность, вывалилась из-под одеяла и быстренько отбежала от кровати.
– Так нечестно, – проворчал Сергей, садясь на кровати. – Пользуешься тем, что я не могу… Ну погоди, вот сделаешь то, что обещала, попробуй только тогда сбежать от меня!
Я подтянула надетые джинсы, стоя боком к нему и безудержно улыбаясь в сторону: кажется, у меня долгосрочные перспективы в этом доме – как говаривала одна девица в моём выпускном… Взяла его рубашку-тройер и подошла.
– Возьми, замёрзнешь.
Он поднял руки, и я надела ему рубашку через голову. Пока я застёгивала ему верхние пуговицы, кроме одной, самой верхней (знаю уже, как он любит), его ладони, снова пролезшие под футболку, мягко держались за мой пояс. И, закончив, застёгивание, я с облегчением – теперь можно не только мечтать! – погладила его по голове.
– Оля, – неожиданно серьёзно сказал он. – Ты и правда не испугалась, когда у меня ночью… ну, началось это… Ну, не испугалась того, что произошло ночью?