Он обмяк и выглядел бледным и осунувшимся. На выпады двоюродного брата уже отвечать не мог, а тот, как специально (почему как? Точно же!), подошёл совсем близко и нависал над ним. Какого чёрта?..
Да простит меня Сергей за такую вольность…
Осторожно спрятала руку под разложенной по креслу простынёй. Затем просунула между спинкой и подлокотником кресла одну ладонь – положить на поясницу Сергея. Он вздрогнул. Другой ладонью скользнула к его животу, к солнечному сплетению, – и, вдохнув, погнала энергию в хозяина дома. Эх, ещё бы крапиву разложить вокруг кресла…
Сергей напрягся под моими руками и, скосившись, взглянул на меня. Я с трудом улыбнулась, глядя в измученные зелёные глаза, и кивнула. Только не поворачивайся снова к этому красавчику! Пожалуйста! Сколько видела в своей жизни энерговампиров, но такого сильного!.. Ужас!.. Смотри на меня, Сергей, смотри.
Выглядела, наверное, картинка со стороны ну очень выразительно. Я прижалась к креслу Сергея, словно искала его защиты, хотя всё было наоборот. Один он против этого Альберта не справится. Это я уже уяснила. Но вдвоём – мы сможем. И я продолжала вкачивать в Сергея энергию, мельком пожалев, что не сообразила раньше принести в комнату чертополоха или хотя бы крапивы. Чертополох выглядел бы очень странно: не скажешь ведь, что мне понравились его сиреневые цветочки, отчего я и выдрала это чудовище с корнем. А крапива… Все знают, что трава лечебная. Удивились бы, может, но не протестовали бы.
Когда я почувствовала, что мои щёки мокрые от пота (давно так интенсивно не гоняла энергию!), хотя похолодевшие от отлившей от них крови (а не перерассчитала ли ты свои силы, голубушка?), Альберт наконец осёкся и застыл на месте. Я быстро облизала пересохшие губы. Взглянула наверх.
– Ты… знаешь… Альберт… – медленно, с запинкой сказал Сергей. Затем продолжил – и его голос ощутимо окреп: – Вон отсюда.
– Что-о?
– Что слышал. Андрей, проводи его. Будет сопротивляться – стреляй.
– Что… Да ты у меня с рук есть будешь, братец мой… – Шёпот красавчика затих. Сощурившиеся тёмные глаза сверлили Сергея с такой злобой, что я порадовалась: рук ещё не убрала.
– Необходимая оборона, – дёрнув ртом, объяснил Сергей и жёстко сказал: – Дверь с той стороны закрой. Быстро.
Андрей шагнул в комнату, не скрываясь – рука на кобуре. Ребята отпрянули в залу. Альберт попытался уничтожить Сергея взглядом, потом вдруг задержал взгляд на мне, буквально полоснул меня сверкнувшей в них угрозой, развернулся и, не глядя на Андрея, стремительно вышёл. Дверь хлопнула. Оставив ощущение внезапно пронёсшейся бури, переломавшей все кусты и деревья.
Не веря, я ещё некоторое время просидела на полу, забыв, что ладони всё ещё прижаты к телу Сергея. Вспомнила. Медленно вытащила из-под простыни. Опустила. Сил – не осталось. Прежде чем Сергей смог инстинктивно закрыться, почуяв на том же инстинктивном уровне, что у него появились для этого силы, Альберт вытащил из нас обоих столько, что я встала и чуть не свалилась. Схватилась за подлокотник кресла. Хорошо ещё Сергей успел раньше его застопорить – кресло осталось на месте, не поехало.
– Я сейчас, – пробормотала я и поплелась на балкон.
Перегнувшись через перила, я минуты две висела на них, чувствуя тошноту и обречённо ожидая неминуемой рвоты. Обошлось. Подышала вечерним, напоённым ароматами трав и деревьев воздухом. Пришла в себя и уже более-менее бодро вернулась в комнату.
Сергей сидел там, где я его оставила, – посередине комнаты. Он ничего не сказал, и я принялась за работу: снова подняла простыню и намазала ноги снадобьем. Потом собрала все предметы, отнесла в ванную комнату. С вожделением посмотрела на душ и помечтала: вот сейчас спущусь на первый этаж, встану под ледяной душ – быстро приду в себя. Ну, а пока, тяжело переставляя ноги, пару раз пошатнувшись, вышла.
Пришлось напрячься, чтобы комнату пройти тихонько: Сергей привалился к спинке и, кажется, спал.
На самом пороге меня чуть не сбил с ног влетевший Андрей.
– Тихо… – зашипела я на него и вытолкала из комнаты. – Зайдёшь минут через десять, когда заснёт получше. Ты этого выпроводил?
– Его ребята пошли провожать.
– Ладно. Андрей, я до ужина у себя посижу, ладно?
– Ладно. Позову.
Он не глядел на меня, всё посматривал с тревогой на дверь.
Зато на лестнице меня догнал Стах, обласкал меня, обтеревшись о ноги, и поспешил за мной в мою комнату. Я свалилась на неразобранную постель, мельком подумала ещё, что нельзя бы даже дремать перед ночью: как потом спать буду? Бессонница же точно обеспечена. Плюнула на всё и закрыла глаза, привалившись к подушке. Стах обрадовался и примостился под боком, грея меня, забывшую укрыться.
Если бы я знала, что произойдёт чуть позже, немедленно вышла бы в сад, на ту лужайку, и дрыхла там бы, а травы и цветы исподтишка, но исподволь помогали бы набирать так нужной мне сейчас энергии. Но я оказалась слишком вялой. И озарений, раньше легко считываемых мной с течения времени, не последовало.
5.
Начало вечера запомнилось плохо. Как-то схематически.
Стуком в дверь меня разбудил Андрей и предупредил, что Сергей слишком слаб, чтобы ужинать в компании, что приносит извинения… И что-то там ещё. Ребята придут только вечером, попозже, чтобы развлекать меня, а пока он, Андрей, приглашает меня на кухню, где надеется закатить мне настоящий пир в честь изгнания врага с суверенной территории.
Боюсь, половину сказанного Андреем я пропустила мимо ушей. В начале его речи я откровенно таращилась по сторонам, стараясь понять, какое время суток сейчас на дворе. В окно-то солнечный свет до сих пор виден. Июль же. Так и таращилась, пока не зацепилась за слово «ужин» и не сообразила, что вечер-то уже наступил. Вот это уснула!..
Сползла с кровати, как только Андрей закрыл дверь. Подошла к шкафу, дверцы которого щеголяли зеркалами. На меня из стекла раз за разом зевала заспанная девица, лохматая донельзя, со слегка опухшими от сна глазами.
К ужину всё-таки ожила немного. Сполоснулась в душе, расчесалась и стала выглядеть более-менее сносно. Но всё равно подумалось: надо бы побыстрей сменную одежду привезти, а то эту давно пора стирать. Да, и неплохо бы пару кремов: у меня после нервотрёпок быстро исчезает аскорбинка из организма, а это – проблемы с кожей. Заусенцы выскакивают, например, на раз.
Поплелась на кухню. Плюхнулась за накрытый стол и начала просыпаться по-настоящему – глядя на нечто странное и экзотичное.
– Это что?
– Это японская кухня, – серьёзно ответил на мою тревогу в голосе Андрей.
С сомнением разглядывая что-то маленькое и разноцветное и всё больше впадая в панику, я украдкой же обозрела окрестности стола. Палочки. Ох ты ж, ёлки-палки… И мрачно заявила:
– Или ты меня учишь, как это в рот засовывать по-японски, или я беру вилку, делаю из этого винегрет и лопаю со спокойной совестью, потому как не японка и глазки узенькими делать не собираюсь.
– Понял, – спокойно сказал Андрей. – Бери вилку и ешь. За рубежом многие давно уже палочки в расчёт не принимают. Просто я не знал. Теперь знать буду.
К концу ужина, перестав бояться, что все эти кусочки будут шмякаться, разбрызгивая соус, с вилки на стол или мне на колени, я даже прочувствовала вкус японской кухни. Но вздохнула с облегчением, когда этот ужас закончился.
– Если хочешь, я могу отдельно для тебя готовить, – предложил Андрей. – Мне нетрудно. Что ты любишь?
– Я люблю всё, если это всё удобно есть. – Подумав и вспомнив, что попала в богатый дом, призналась: – Но если отдельно, то люблю мороженое и яблоки.
– Понял, – с улыбкой повторил Андрей. – Будем иметь в виду.
Пока он собирал посуду, я тихонько порадовалась, что мыть не мне и, поблагодарив за ужин, побежала к себе – дочитывать.
Ребята, студенты, обещание держали плохо. Их всё не было и не было. В конце концов, я не выдержала, пошла в душ, на обратном пути заглянула на кухню спросить, как дела у Сергея, услышала, что он уже спит, и пожелала спокойной ночи и Андрею.