…В то время между молодыми людьми высшего круга находился камер-юнкер Евгений Петрович Штерич. Хотя он был elegant в полном смысле этого слова и любил блистать в салонах, однако же отличался редкими душевными качествами. Между прочим, он был хороший музыкант, учился у Мейера и играл опрятно на фортепиане. Я с ним вскоре подружился, и нередко с Сергеем Голицыным… мы посещали его в Павловске, где он жил в летние месяцы. Там представили меня знаменитому нашему поэту Василию Андреевичу Жуковскому. С гр. Вельегорским я был знаком прежде, а в Павловске с ним сблизился, и мы писали, помнится, каждый по канону, пробуя таким' образом наши силы в композиции…
…Мы с кн. Голицыным ездили на Черную речку к князю Василию Петровичу Голицыну, который хорошо пел тенором. В конце августа собрались мы, Толстые и другие молодые люди потешить публику серенадой. Репетиции были чрезвычайно занимательны, и у окон дома, где жил кн. Вас. Петр. Голицын, по вечерам толпились слушатели и слушательницы.
В день серенады появились, на Черной речке два украшенные фонарями катера, на одном сидели мы, а на другом поместили трубачей кавалергардского полка. На корме приладили маленький фортепьян, на котором я аккомпанировал и управлял хором… После каждой исполненной нами пьесы раздавались стройные, сильные, величественные звуки труб…
…Об этой серенаде напечатали в «Северной пчеле», и этот первый успех поощрил нас к новым предприятиям подобного рода. Мы дали представление князю Кочубею (тогдашнему президенту государственного совета); нас было около 16 человек… также был полный оркестр, и Карл Мейер играл на фортепьяно. Я, в кисейном белом женском платье и рыжем парике, исполнил роль Донны Анны в интродукции «Дон-Жуана» Моцарта и импровизировал на фортепьяно. В Царском Селе также мы дали еще представление, где произвели мою серенаду и куплеты с хором…
На масленицу в доме Кочубея исполнялись сцены из «Дон-Жуана» (на итальянском языке), все роли исполняли мужчины. Глинка пел партию Донны Анны «в белом пудрмантеле, в женском парике с распущенными волосами, что при его небольшом росте представляло довольно забавную фигуру, но пел он, голосом контральто, очень хорошо. После спектакля состоялся дивертисмент с русскими танцами в мужских и женских крестьянских костюмах… Talbot (англичанин очень высокого роста) был в мужской крестьянской одежде и шел в паре с М. И. Глинкой, который, в противоположность ему, был гораздо меньше его ростом и одет в женскую крестьянскую одежду без маски.
Летом того же 1828 года Михаил Лукьянович Яковлев — композитор известных русских романсов и хорошо певший баритоном — познакомил меня с бароном Дельвигом, известным нашим поэтом. Я нередко навещал его… Барон Дельвиг переделал для моей музыки песню «Ах ты, ночь ли, ноченька», и тогда же я написал музыку на слова его же «Дедушка, девицы раз мне говорили…».
…Около этого же времени я часто видался с известнейшим поэтом нашим Александром Сергеевичем Пушкиным (который хаживал и прежде того к нам в пансион к брату своему, воспитывавшемуся со мною в пансионе) и пользовался его знакомством до самой его кончины.
Провел около целого дня с Грибоедовым, автором комедии «Горе от ума». Он был очень хороший музыкант и сообщил мне тему грузинской песни, на которую вскоре потом А. С. Пушкин написал романс: «Не пой, волшебница… при мне».
Музыка все больше захватывала думы и время Глинки. Круг друзей и поклонников таланта Глинки расширялся. Его знали как прекрасного исполнителя и сочинителя в Петербурге и в Москве.
…Глинка… говорят, лучше сочиняет, чем играет, хотя он и в последнем очень искусен.
Обстоятельства мне благоприятствовали: на нашей квартире зала была большая, один из моих знакомых, граф Девьер играл весьма хорошо на скрипке, он был полковым адъютантом Конногвардейского полка, и изредка я мог брать к себе нужное для моих сочинений число духовых инструментов за весьма необременительные кондиции. Недостававшие струнные инструменты равным образом находили мы также хозяйственными распоряжениями. В вокальной части помогал мне Варламов; сам он охотно пел басовые партии, с искреннею готовностию приводил потребное число певчих… для исполнения хоров. Таким образом я слышал эффект написанного мною.
Поощряемый друзьями, Глинка сочинял все больше и больше. Инструментальные пьесы, романсы русские и на итальянские тексты, русские песни…
Из ранних сочинений Глинки многие стали классикой.
Среди них романсы: «Не искушай меня без нужды» (слова Баратынского), «Бедный певец» (слова Жуковского), «Память сердца» (слова Батюшкова), «Скажи, зачем» (слова С. Голицына), «Не пой, красавица, при мне» (слова Пушкина), «Ах ты, душечка, красна девица» (слова народные), «Что, красотка молодая» (слова Дельвига).
Четыре года прослужил в ведомстве путей сообщения помощник секретаря М. И. Глинка в чине титулярного советника 10-го класса, так и не продвинувшись по службе. В июне 1828 года Глинка, к неудовольствию любящего его отца, подал в отставку, сделался «скоморохом».
Зато в начале 1829 года вышел в свет «Лирический альбом», изданный М. Глинкою и Н. Павлищевым. В этом альбоме впервые были напечатаны романсы Глинки «Память сердца» и «Скажи, зачем» и сочиненные им танцы котильон и мазурка.
…те, которым посчастливилось наперед слышать все или некоторые из сих пьес, уверены в полном успехе издателей и в лестном приеме их Альбома здешнею публикой.
Ты скажешь, что я теряю драгоценное время. Но что ты хочешь? Я люблю музыку, и ты знаешь, что она — моя страсть. Быть может, с годами я приду к убеждению, что должен был лучше использовать мой бедный талант, но пока что не могу противиться искушению.
1828–1829 годы — счастливое для Глинки время — музицирование в кругу друзей, встречи и беседы с Пушкиным, Грибоедовым, Жуковским, Крыловым, Дельвигом, Вяземским. Счастливых четыре дня в поездке по Финляндии к живописному водопаду Иматра в обществе Дельвигов, А. П. Керн, О. Сомова.
Ямщик наш… певал финские песенки, был в веселом расположении духа и порою разговаривал с нами по-русски…
…покуда перепрягали лошадей, мы заметили, что Михаил Иванович с карандашом в руке и листком бумаги что-то пишет, а его возница перед ним поет какую-то заунывную песню.
Эту мелодию много лет спустя использовал Глинка для баллады Финна в опере «Руслан и Людмила».
Тогда же примерно на одном из дружеских вечеров слышал Глинка, как исполнял персидскую песню секретарь персидского принца Хозрева-мирзы…
Этот мотив послужил мне для хора Ложится в поле мрак ночной в опере «Руслан и Людмила».