Исстари Новоспасские колокола славились не только на всю округу, но и за ее пределами. Я и до сего дня помню Новоспасский звон, глубокий, бархатный и ясный, медленно плывущий над лесами. Звуки тянулись далеко, далеко. В тихую погоду, бывало, они долетали до Шмакова. У нас, в Шмакове, обычно звонили по-ново-спасскому…
…Глинка родился, провел первые годы и получил первое свое образование не в столице, а в деревне, и таким образом натура его приняла в себя все те элементы музыкальной народности, которые, не существуя в наших городах, сохранялись лишь в сердце России…
После кончины бабки моей образ моей жизни несколько изменился. Матушка баловала меня менее и старалась даже приучать меня к свежему воздуху, но эти попытки по большей части оставались без успеха. Кроме сестры, годом меня моложе, и моей няни, вскоре взяли другую няню, вдову землемера по имени Ирину Федоровну Мешкову, с дочерью, несколько старше меня. Эта няня была женщина простая и чрезвычайно добрая, а матушка хотя не баловала, но любила нас, и нам было хорошо. Впоследствии присоединили к Ирине Федоровне француженку Розу Ивановну, а нанятый отцом моим архитектор вместо мела дал мне карандаш в руку и начал свои уроки рисования, как водится, с глаз, носов, ушей и пр., требуя безотчетного от меня механического подражания; при всем том, однако ж, я быстро успевал. Сверх того, один дальний родственник, любознательный, бодрый и весьма приятного нрава старичок, нередко навещал нас — любил рассказывать мне о далеких краях, о диких людях, о климатах и произведениях тропических стран и, видя, с какою жадностию я его слушал, привез мне книгу под названием: «О странствиях вообще», изданную в царствование Екатерины II-й.
Я с рвением принялся за чтение этой книги, и, сколько помню, она содержала отрывки из путешествий знаменитого Васко да Гама. Я получил от него же впоследствии другие томы этого собрания путешествий, и когда дело дошло до описания острова Цейлона, Суматры, Явы и других островов Индийского архипелага, то мое воображение так разыгралось, что я принялся изучать описание этих прелестных островов… что и послужило основанием моей страсти к географии и путешествиям…
…Всегда окруженный женщинами, играя только с сестрою и дочерью няни, я вовсе не походил на мальчиков моего возраста. При этом страсть к чтению, географическим картам и рисованию, в котором я начал приметно успевать, часто отвлекала меня от детских игр, и я по-прежнему был нрава тихого и кроткого…
Так мирно, безмятежно текла жизнь в Новоспасском до августа 1812 года, пока на Смоленщину не пришла война. Тогда все перевернулось в жизни мальчика, и многое открылось с новой стороны…
Смоленская губерния больше других губерний пострадала от нашествия врага. По смоленской земле дважды прошли с боями наши войска и армия Наполеона.
Город Смоленск оказался на переднем крае. В Смоленской губернии формировалось первое отечественное ополчение и начался сбор пожертвований среди населения для снаряжения ополчения.
Время незабвенное! Время славы и восторга! Как сильно билось русское сердце при слове Отечество!
17 июля, Смоленск
Мой друг, настают времена Минина и Пожарского! Везде гремит оружие, везде движутся люди! Дух народный после двухсотлетнего сна пробуждается, чуя грозу военную…
22 августа
Восстал дух Русской земли! Он спал богатырским сном и пробудился в величественном могуществе своем. Уже повсюду наносит он удары злодеям. Нигде не сдается: не хочет быть рабом. Он заседает в лесах, сражается на пепле сел и просит поля у врага, готовясь стать и биться с ним целые дни.
Вот как описывает современник события, происходившие в селе Новоспасском в августе 1812 года.
Подвиг священника села Новоспасского (сообщено из Ельни).
В 1812 году, когда Наполеон, враг мира и спокойствия, вторгся в пределы любезного нашего отечества, когда несметные полчища его сопутников и единомышленников, грозивших повсеместным опустошением, рассеялись в пределах смоленских, тогда с. Новоспасское, отстоявшее от г. Ельни в 20 верстах, подвержено было равной участи с прочими селениями Смоленской губернии. Помещик и ктитор того села, капитан Глинка, обремененный многочисленным семейством, удалился по мере приближения неприятелей в другие губернии, поруча храм Преображения Господня, со всеми церковными утварьми, охранению и попечению священника Иоанна Стобровского. Иоанн, невзирая на опасность, угрожавшую селению и храму… оставался во все время безотлучно при церкви. В преклонной старости, претерпевая страх, голод и свирепство зимы, он решился или отстоять церковь, или умереть на пепле оной… Крестьяне, вразумляемые и одушевляемые его советами, общими силами нападали на отряды врагов, устремлявшихся к грабежу и разорению. 30 августа отряд французов, состоявший из семидесяти человек, окружил церковь…
Французы, тщетно силившиеся пробиться в железные двери и решетки, сделали выстрел из ружья в окно… Злодеи, не надеясь ворваться в церковь, бросились грабить дом помещика и в то же время опустошили жилище священника…
Иоанн Стобровский, когда Глинка был маленький, часто приходил к бабушке и научил мальчика грамоте.
Родная Глинке Смоленщина была той землей, где разыгрались главные действия войны 1812 года. Каждый камень в городе Смоленске хранит память о тех героических днях.
…Именем отечества просите обывателей всех близких к неприятелю мест вооруженною рукою нападать на уединенные части неприятельских войск, где оных увидят… Восставшие для защиты отечества граждане вспомогать будут усилиям братьев и соотечественников своих, которые на поле брани за них жертвуют жизнью.
Достойные смоленские жители, любезные соотечественники!.. В самых лютейших бедствиях своих показываете вы непоколебимость своего духа… Враг шел разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел имущество, наложить на вас тяжкие оковы, но не мог и невозможно победить и покорить сердец ваших. Таковы Россияне!
Жители Смоленска свято хранят память о героической гибели смоленского помещика Павла Ивановича Энгельгардта, Французы арестовали его как зачинщика партизанских нападений на их отряды и приговорили к расстрелу, «Русские умеют умирать за отечество и не привыкли быть рабами иноплеменников», — сказал Энгельгардт на допросе. Когда стали читать приговор, он сказал по-французски: «Полно врать, пора перестать! Заряжайте скорей и пали, чтобы не видеть мне разорения моего отечества». Ему хотели завязать глаза. Энгельгардт сбросил платок и сказал: «Русский смерти не боится».
В наши дни жители и гости Смоленска приходят поклониться герою к месту его гибели — туда, где был крепостной ров за Молоховскими воротами.