Глинке был 21 год. 14 декабря он пробыл несколько часов на Сенатской площади и ушел оттуда незадолго до развязки.
А тут пошли аресты; «того-то взяли», «того-то схватили», «того-то привезли из деревни»; испуганные родители трепетали за детей. Мрачные тучи заволокли небо.
Кюхельбекер скрылся. Его разыскивали…
Глинку вызвали на допрос, но отпустили…
В конце декабря Глинка уехал в Новоспасское.
Первые годы, следовавшие за 1825-м, были ужасающие. Потребовалось не менее десятка лет, чтобы в этой злосчастной атмосфере порабощения и преследований можно было прийти в себя. Людьми овладела глубокая безнадежность, общий упадок сил.
Глинку в те дни не покидала безысходная тоска. Он сочинял, и в музыке сказывались его боль, смятение, тревога, печаль.
По вечерам и в сумерки любил я мечтать за фортепьяно. Сентиментальная поэзия Жуковского мне чрезвычайно нравилась и трогала меня до слез.
К этому времени относятся романсы Глинки «Светит месяц на кладбище» и «Бедный певец» на слова Жуковского.
Бедный певец
…Часто садился он за фортепьяно и погружался весь в свою игру, не видя и не зная, что около него творится…
Он отличался весьма малым ростом и своеобразною физиономией, то далеко некрасивою, то увлекательною. Черноволосый, с коротким крупным и прямым носом, с выдвинутым подбородком, он закидывал постоянно голову назад, носом вверх, по инстинктивному желанию казаться выше… Всего поразительнее в нем оказывались глазки, то неподвижные и задумчивые, то сверкавшие искрами, то расширявшиеся и глубоко торжественные под наитием вдохновения сверхъестественного.
В мае 1826 года Глинка вернулся в Петербург.
13 июля 1826 года казнены руководители декабрьского восстания.
Глинка «страдал бессонницей».
…Повешенные повешены, но каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна.
Любимый наставник, «благороднейшее, добрейшее, чистейшее существо» Кюхельбекер приговорен к заключению в крепость… и к каторге.
Лицейский друг Пушкина Пущин приговорен к каторге.
Душой всех мыслящих людей овладела глубокая грусть. Одна лишь звонкая и широкая песнь Пушкина звучала в долинах рабства и мучений; эта песнь продолжала эпоху прошлую, наполняла мужественными звуками настоящее и посылала свой голос в отдаленное будущее. Поэзия Пушкина была залогом и утешением.
Осенью 1826 года Пушкин был в Москве, читал друзьям «Бориса Годунова» у Веневитинова, у Вяземского и у Соболевского.
Тогда же приехал в Москву Глинка, «связанный более других с Мельгуновым и Соболевским, и присоединилась музыка», по словам М. П. Погодина.
О том, какое впечатление производил Глинка на слушателей в то время, живо рассказывает А. П. Керн, которую познакомил с ним в 1826 году Лев Пушкин.
…Молодой человек небольшого роста, прекрасной наружности, с выразительным взглядом весьма добрых, прекрасных темно-карих глаз…
Глинка… поклонился своим выразительным… почтительным манером и сел за рояль. Можно себе представить, но описать мудрено мое удивление и мой восторг! Я никогда ничего подобного не слыхала… Такой мягкости и плавности, такой души в звуках, совершенного отсутствия клавишей я ни у кого… не встречала!
У Глинки клавиши пели от прикосновения его маленькой ручки, и издаваемые ими звуки непрерывно лились один за другим, как будто их связывала симпатия. Он так искусно владел инструментом, что до тонкости мог выразить все, что хотел, и мудрено встретить человека, который бы не понял того, что пели клавиши под ловкими пальчиками Глинки.
…В звуках импровизации слышались и народная мелодия, и свойственная только Глинке нежность, и игривая веселость, и задумчивое чувство, и мы слушали ее, боясь пошевелиться, а по окончании оставались долго в чудном забытьи…
К урокам пения, музыки, которые брал Глинка в то время у разных учителей, прибавились занятия итальянским языком.
…Пока мы в два месяца, занимаясь ежедневно у Лангера… едва выучились читать и говорить несколько слов, Михаил Иванович уже говорил бегло, быстро, с удивительно милым итальянским произношением, без иностранного акцента.
Знакомство с князем Сергеем Григорьевичем Голицыным имело важное влияние на развитие моих музыкальных способностей. Он был милый, веселый, подчас забавный молодой человек — хорошо знал музыку и пел очень приятно прекрасным густым басом. Я был тогда чрезвычайно застенчив; он умел ободрить меня и ввел в общество молодых людей высшего тона. Благодаря его дружескому участию я приобрел много приятных. и полезных знакомств. Сам же он умел ловко возбуждать меня к деятельности; писал для меня стихи и охотно исполнял мои сочинения…