Никого не видно... над водой лишь гнутся
Водяной кувшинки маковки, белея;
А вверху над ними, поднимаясь, вьются
Мотыльки, на солнце ярко голубея.
Приглядишься зорко — и за тростниками,
На воде, под легким утренним туманом,
Кто-то будто смотрит светлыми очами,
Колыхаясь тихо тонким, гибким станом.
79. «Пришла желанная свобода...»
Пришла желанная свобода,
И деспотизм пред ней поник,
Но в массы темного народа
Еще свет мысли не проник,
И дремлет сил живых родник.
Когда ж ты, светлая свобода,
Во тьме светильник свой зажжешь
И массы темного народа
Науки словом разовьешь
И к новой жизни воззовешь?
Пусть говорят, что в дни свободы
Народа жизнь не расцветет,
Свобода темные народы
Собой к добру не воззовет.
Нужны им палка, вишь, да гнет.
«Народ погряз среди порока,
Во лжи и зле он закоснел,
И корни зла сидят глубоко,
И кто бы вырвать их хотел,
Бесплодный труд — его удел!».
Не виноват он, что порочен,
Что много в нем сокрыто зол;
Был жизни день его урочен:
С утра до вечера он шел
В ярмо заложенный, как вол,
Когда ж ему свои пороки
Бывало время исправлять,
И где ж он мог добра уроки
В тьме безрассветной увидать?
И кто бы мог ему их дать?..
Жизнь проходила безрассветно,
Бедняк работал и страдал,
И всё сносил он безответно,
И в жизни лучшего не ждал —
Бесцветно жил и погибал.
Над ним царила тьма ночная,
Рассвета не было ему,
И завещал он, умирая,
Всё то же сыну своему:
Бесплодный труд да жизни тьму.
Приди ж, приди ж ты, свет науки,
Во тьме светильник свой зажечь,
Да пусть услышат наши внуки
Не чуть трепещущие звуки —
Живую мысль, живую речь!
80. «Темна, темна моя дорога...»
Темна, темна моя дорога,
Всё ночь да ночь, — когда ж рассвет?
Убил я сил душевных много,
А всё из тьмы исхода нет.
К чему ж борьба, к чему стремленья?
Мне нет надежды впереди,
И тяготят меня сомненья
На полупройденном пути,
Куда иду? И где святая
Цель неусыпного труда?..
И ноет грудь моя больная,
Что жизнь проходит без следа,
Что даром гибнет сила воли,
Бесплодна долгая борьба,
Что не дождусь я лучшей доли,
Не даст мне светлых дней судьба.
81. В Поле
Полдень. Тихо в поле.
Ветерок не веет,
Точно сон-дремоту
Нарушать не.смеет.
Лишь в траве кузнечик,
Спрятавшись, стрекочет, —
Слышишь, точно кто-то
В поле косу точит.
И томит дремота,
Душу обнимая...
Лег в траву я. Грезит
Дума, засыпая...
Вот я вижу поле
Дальное, родное —
И над ним без тучек
Небо голубое.
Жарко, воздух душен —
Солнце припекает...
Девушка-батрачка
Сено подгребает.
Под лучами солнца
Жарится, бедняжка,
Липнет к ее телу
Белая рубашка.
На груди батрачки
Ворот распустился,
И платочек красный
С головы свалился....
Тяжело, неровно
Грудь, волнуясь, дышит;
На щеках горячий
Жар-румянец пышет;
Распустились косы,
Падают на плечи,
И звучат тоскливо
Девушкины речи:
«Ты вот от жары-то
Спрятался, поди-ка;
Я же здесь на солнце
Жарюсь, горемыка...»
Я ей отвечаю:
«Бросила б работу, —
Под такой жарою
Дело не в охоту!»
— «Бросила б работу!
Да ведь как же бросить?
А придет хозяин
Да работу спросит?
Я не дочь родная —
Девка нанятая;
Нанялась — так делай,
встали не зная.
Делай, хоть убейся,
Не дадут потачки...
Тяжела ты, доля,
Долюшка батрачки!»
Сон одолевает,
Дума засыпает...
Снится ей, что вечер
Тихий наступает.
Неба край сияет
Золотой зарею;
Воздух свеж, и пахнет
Скошенной травою;
Девушка-батрачка,
Прислонясь у тына,
Смотрит в перелесок,
На лице кручина...
Вот из перелеска
Песня раздается,
В воздухе росистом
И звенит и льется...
И из перелеска,
Узкою тропою...
Вышел в лоле парень
На плече с косою.
Подошел он к тыну,
Девушку лаcкает;
Девушка, целуя
Парня обнимает...