О житье домашнем
Думает малютка,
В нем одно понятно
Для ее рассудка:
То, что даже в праздник
Скуден их обед
И порою крошки
Хлеба в доме нет.
Часто плачут дети
И кричат упрямо:
«Мама! мы не ели!
Дай нам хлеба, мама!»
Мать с отцом трудятся
До поту лида;
Говорят: «Работе
Нашей нет конца.
Мы ложимся поздно,
А встаем до свету...»
Что же это значит,
Что конца ей нету?..
Вспомнилось малютке,
Как отец вчера
Выехал из дому
С раннего утра.
Мать она спросила:
«На работу, что ли,
Он чуть свет поехал
С бороною в поле?»
— «Нет, не на работу —
В город», — говорит...
Поздно он вернулся,
Уж куда сердит!
Молвил: «Вот пришлося
Отдавать скотинку...
Эх ты, жизнь-кручина!
Лучше б под холстинку!»
Нынче утром рано
Тятька встал опять
И повел корову
В город продавать.
Отчего всё это?
Что такое значит,
Что отец так грустен,
Мать так часто плачет?
Всё длинней вопросов
Беспокойных нить,
Только их малютке
Трудно разрешить.
Маленькое сердце
Сжалось больно, больно,
А кругом так тихо,
Ясно и привольно...
98. На реке
Ложится тихо ночи тень...
Луга росой уже покрыты,
И тонут в сумраке поля
И прибережные ракиты.
На берегу реки костер,
В кустах разложенный, пылает,
И воды дремлющие он
Багровым светом озаряет.
Перед костром старик рыбак
Справляет лодку с старшим внуком,
Не нарушая тишины
Ни громким говором, ни стуком.
А младший внук, живой шалун,
Бросая сучьями сухими
В костер, любуется тайком,
Как искры тонут в черном дыме.
Вдруг громко вымолвил старик:
«Ванюшка, полно баловаться!
Скорей неси сюда смольё,
Пора на ловлю отправляться.
И мальчик весело вскочил
И торопливо заметался,
Собрал лучину и смольё...
И к лодке спущенной помчался.
Ночная ловля для него
Была заветною мечтою,
И дед сегодня в первый раз
На лодку брал его с собою.
«Садись, пострел, — сказал рыбак
С усмешкой тихо мальчугану, —
Да, чур, молчи! а то сейчас
Из лодки вон, шутить не стану!»
Так пригрозил ему старик,
Глядя в лицо малютки кротко,
И расторопный мальчуган
С веселым смехом прыгнул в лодку.
И рыбаки, перекрестясь,
На лов отправились в ночную;
Лучильник к лодке привинтив,
Зажгли лучину смоляную.
Непроницаемая тьма
Пловцов отвсюду окружала;
Везде царила тишина,
Ничто их ловле не мешало.
Весло до дремлющей воды
Как будто вовсе не касалось,
И на лучильнике смольё
Всё ярче, ярче разгоралось.
Рекою тихо лодка шла.
Верхушки ив зеленых рделись,
Валежник, рыба, камни, пни,
Как на полу, на дне виднелись.
Дед ловко действовал веслом,
А внук зубчатой острогою.
Но мальчик занят был другим —
Огня волшебною игрою.
Как будто сказочный мирок
Открылся вдруг перед глазами:
Виденья чудные пред ним
Вставали пестрыми толпами.
Вот, вот чудовища к нему
Руками грозно потянулись —
То прибережные кусты
Над лодкой ве́твями нагнулись.
Вот змей-горыныч скалит пасть,
Прижавши грудью великана, —
То дуб, поваленный грозой,
Собой пугает мальчугана.
Но шаловливый ветерок
Вдруг пламя в сторону наклонит —
И всё виденье это вмиг
Бесследно в тьме ночной потонет.
Тогда малютка взглянет вверх —
И там ряды видений странных,
Ряды пугающих картин,
Неуловимых и туманных.
Вот будто лапы сверху вниз
Ползут — и жмурится малютка,
Стараясь страх преодолеть, —
И хорошо ему и жутко.
Вот старику проворный внук
Кивнул кудрявой головою,
И лодка стала. Острога
Взвилась и скрылась под водою.
Еще мгновенье — и у ног
Малютки рыба очутилась.
Как извивалася она,
Как на зубцах рвалась и билась!
Глядит на рыбу мальчуган,
Чуть-чуть от жалости не хныча;
Но рыбакам не до того,
Чтобы жалеть свою добычу.
Прибрал ее седой рыбак;
А ловкий внук уж целит снова —
И на зубчатой остроге
Добыча новая готова.
Так впечатление одно
Другим для мальчика сменялось;
А ночь короткая меж тем
К рассвету быстро приближалась.