Зрачков дремучий коридор…
По стенке ощупью шагала
Шаг за шажком…
Но где же свет?
Был коридор темнее, у́же…
И всё размытей силуэт
Того,
Кто был, как воздух, нужен.
* * *
Было лето нещадно щедрó.
Пах асфальтом и плавился город.
От добра вновь искал он добро,
Был душою по-прежнему молод.
Как капустница,
Белый волан
Над землёю порхал от ракеток.
Груз страстей запирался в чулан.
Шевелились листочки средь веток –
То вот этот, а то вот – другой…
Шевеление это страшило:
Куст как будто был весь неживой,
Шевельнуть веткой не было силы. –
Шевеленье безвольным листком,
Задышавшим вдруг жизнью отдельной,
Словно ветер подкрался ползком,
Разрушая мир полный и цельный.
И хотелось летать, как волан,
Отражаясь от сетки упрямо,
И не помнить, что лет караван,
Всё идёт по пескам окаянным.
Он смотрел на парящий волан,
Отбивая ракеткой подачу,
А в душе назревал ураган,
Что сметёт жизнь любимой в придачу.
ЛЕТО 2010
Ещё чуть-чуть –
И кончится совсем
Диковинное огненное лето.
Жара спадёт – и легче станет всем.
И жизнь пойдёт без горечи и цвета.
Так почему ж торопишь холода,
Изнемогая от тоски и зноя?
Такое лето сгинет навсегда,
Не повторится, сердце беспокоя.
Все говорят:
«Стихия, катаклизм».
И солнца круг глядит сквозь штору дыма,
Но луч его,
Пройдя сквозь толщу призм,
Раскрасит жизнь, что катит молча мимо, –
Пусть в лёгкой дымке,
За которой – плач
О доме, что потерян в одночасье.
И контуры невидимые дач
Пусть обойдёт сторонкой огнь несчастья…
* * *
А ветер – будто из пустыни,
Сухой и душный,
Сушит пот.
Дремлю на призрачной равнине,
Где ни ухабов, ни высот.
Сижу – и знаю: ненадолго –
Вновь покажусь сухим листком.
Кукушка от жары умолкла
И не тоскует ни о ком.
Набрали в рот воды лягушки
И не пиликают сверчки,
Лишь хороводы водят мушки…
Смотрю сквозь чёрные очки
На мир,
Что ярок так,
Что слёзы
Горохом сыплются из глаз.
Нарыв от маленькой занозы
Болит, – и токал он не раз…
Но для чего-то ту занозу
Упрямо в сердце берегла.
С жарой пришли сухие грозы.
Леса горели – и дотла.
И дым удушливый и едкий
Туманом солнце прикрывал.
И высох вьюн на той беседке,
Что так настырно обвивал.
* * *
Догадался: кончается август,
Хоть не пахнет трухой и дождём.
Я с печалью по радуге справлюсь.
Но как жаль: не похож ты во всём
На того, кто плечо бы подставил
И раскинул не купол зонта,
А шелка парашюта расправил
Там, где смотрит в глаза высота.
Этот август –
Как лето, в разгаре,
Где конца ещё вовсе не ждёшь,
Пребывая в чаду и угаре.
Не заметишь, как в осень войдёшь.
* * *
Какая-то горькая мякоть
У ягод созревших на вид.
Не стоит о пройденном плакать:
Забудется всё, отболит.
Все ягоды, словно рябина,
Горчат.
(Хоть б ударил мороз!)
От лета сухого кручина…
Нет соков,
Чтоб двинуться в рост.
Нет соков –
Не будет и силы.
Как выстрел, сломалась ветла.
Лениво сад вычистят пилы,
Чтоб сжечь всё под зи́му дотла.
Что возраст?
Ведь горечь рябины
До первого только снежка.
И гнут несогбенные спины
Для милого сердцу дружка.
ПЛЫВЯ ПО ДОРОЖКЕ ИЗ СВЕТА…
Мне прошлое
Надо забыть –
И неба сверлить бесконечность,
И взглядом за облаком плыть,
Себя не коря за беспечность.
Ведь некуда нынче бежать:
Лови же мгновенье покоя!
Но что-то мешает дышать –
То ль слёзы, то ль брызги прибоя…
На камень накатит волна –
И брызги на солнышке вспыхнут.
Поднимутся разом со дна
Те мысли,
Что всё не утихнут,
О том,
Что судьбу не сменить,
Плывя по дорожке из света…
Ведь солнышку – в море входить,
Тонуть,
Угасать, как комета…
* * *
Случайно встретились глазами,
Зажаты в суетной толпе.
Не вспоминался взгляд часами,
Мелькнув, как заяц на тропе
В лесной чащобе,
Что без света,
Где свет –
За кронами осин;
Где столь недолго
Бабье лето,
Что крылья вдруг растут из спин
Сутулых,
Полных чувством долга,
Что мы c одышкою несём…
…Тот взгляд, что луч, –
В копне иголка! –
Блеснув,
Ушёл за окоём.