- На нас смотрят больше, чем на сцену,- тихо сказал доктор. - Ты пока поешь, Сань, а то вечер долгий, силы тебе еще понадобятся. Пить хочешь?
На них действительно смотрели, и под этими взглядами Андрей Дмитриевич стал неторопливо и аккуратно его кормить. То же самое делал и второй Громов с Леной.
Сашка не смог бы сказать, сколько уже прошло времени. Певицу на сцене сменил певец. Аплодисменты были жиденькие, как ему, так и ей. В какой – то момент Гольцман, сидящий с ними за столиком, поднялся и вышел на сцену.
- Дамы и господа, дорогие друзья, вы, конечно, уже познакомились с замечательными людьми, которые сегодня впервые почтили нас своим присутствием. Как видите, они прибыли к нам не с пустыми руками, а в сопровождении своих питомцев. Я то, как близкий друг , знаю, сколько времени и сил им пришлось потратить, чтобы из сырого материала сотворить то, что сейчас продемонстрируют их подопечные. Прошу вас поддержите моих друзей, господ Громовых, своими аплодисментами.
В зале активно захлопали.
- Саня, ты держишься молодцом, отлично. Не волнуйся и не переживай, все идет, как надо. Помни, я всегда рядом. Сейчас первый танец, пойдем, нет, смотри в пол.- Все это доктор быстро и тихо проговорил под шумок, поднимаясь сам и поднимая Сашку.
ГЛАВА 6
Ленка изо всех сил старалась не потакать своим разошедшимся нервам и не скатиться в пропасть накатывающего волнами страха. В том, что на вечере у Гольцманов будет полно разномастных тварей, даже не сомневалась. Ее корежило не только от этой мысли, но и вообще в целом от той ситуации, в которую пришлось нырнуть. А все из – за молокососа, который сидел рядом с ней на заднем сиденье машины, увозящей их на страшную вечеринку, как на голгофу. Чего она только не делала все эти дни, чтобы заставит его уйти. Игру эту дебильную в рабов просто до шаржа доводила – и на коленях стояли, и на четвереньках ползали, и к Громовым обращались только «господин» и чтоб глаза в пол. Но этот студент, чтоб ему, уцепился в обещанные деньги, как собака в кость, не оторвешь. Она уже и страшилки ему рассказывала, что их там, наверняка, изнасилуют, а если будут сопротивляться, то и побъют. Сашка пугался почти до обморока, еще немного и она бы его дожала, но этот…, слов нет, кто, все пересказал Андрею, и как результат – ей влетело. Димка стал проводить с ней разъяснительные беседы. А ведь она, дура неисправимая, была уверена, что он не позволит ей окунуться в это дерьмо. Как же, ее идиотизм неизлечим. Спит с ней, сволочь такая, трахает, как хочет, еще и сунул с головой, что называется, в задницу. Оправдание придумал, мол «помоги парню, он сам не справится». Конечно не справится, у него же все на мордахе написано. Пришлось срочно менять тактику. Если не удалось заставить уйти, значит надо помочь сохранить мозги, хотя бы. А еще эта его болезнь непонятная. В первые дни она и сама видела, что с ним не все в порядке, но он быстро поправлялся. Если Андрей в него свои тампоны пихает, значит что – то либо с кишечником, либо с желудком, а може даже и перитонит. Ленка пробовала разузнать, но не получилось.
Когда машина плавно въехала на территорию знакомой усадьбы, подкатилась к белой громадине дворца, ее вообще затрясло. А тут еще этот рядом того и гляди в обморок грохнется. Самой тошно, а надо еще и его успокаивать.
Ленка не отдавала себе отчета в том, что именно ответственность за Сашку заставила ее взять себя в руки, загнав подальше вглубь сознания все свои страхи и сомнения.
На них не просто смотрели, их пожирали глазами. И человеческими и совсем не человеческими. Громовы не расходились по одному, а переходили из комнаты в комнату вдвоем и Ленка старалась не выпускать Сашкину руку. К моменту, когда их потащили на импровизированную сцену, она уже была почти спокойна. Сашка, вроде бы, тоже не дергался. Перед исполнением танца Громовы должны были сами надеть на них костюмы. Это одевание так же было частью шоу. Они с Натальей Ивановной приготовили две современные вариации на тему русского народного. На сцену торжественно вынесли большую красочную коробку с бантом, в которой лежали их костюмы. Назвать так тонкие кружевные одежки можно было с большой натяжкой. У Сашки это была косоворотка, вышитая по вороту и манжетах яркими нитками. Все бы ничего, но она не доходила ему даже до пупка, а шириной напоминала пелерину. На ноги им одели сапоги из плотного и толстого кружева.