-Лена, что случилось? Хотя, подожди, как увел? А Громовы куда смотрели? А ты почему пошла?
-Хозяева разрешили ему меня выгулять, господин сам отдал поводок.
Она по- прежнему закрывалась руками и говорила тихим надтреснутым голосом.
-Что?- выдохнул Славка.
На самом деле он не хотел никакого ответа потому, что уже обо всем догадывался, но она заговорила:
- Я.., я не смогла вырваться и кричать тоже не смогла. Когда очень сильно пугаюсь, горло перехватывает. Он долго… как хотел… Приказал молчать и что больше не потерпит непослушания и истерик.
Она как будто бы спешила выговориться, поэтому получалось сбивчиво и невнятно.
- Боюсь признаться хозяину, боюсь наказания.
Сказать, что Славка был ошарашен, значит не сказать ничего. По речи и поведению девушки он понял, что, по видимому, все эти несколько месяцев ее жестко держат в игре и применяют ту систему наказаний, которую он когда то и посоветовал Громовым. Но зачем? Не иначе, как у нее снова начались галлюцинации. Да, не сразу, но Славке удалось узнать кое-какие подробности ее жизни.
Гольцман глубоко вдохнул, медленно выдохнул и прижал Ленку к себе. Она не вырывалась, проявляя покорность, а он стал медленно и размеренно гладить ее по голове и по спине.
- Лялечка, малышка, не держи в себе, я запрещаю,- заговорил вдруг ласковым бархатным голосом, не прекращая поглаживать. Я обещаю, что помогу тебе, только расскажи все, чтобы я знал, как тебе помочь. Хорошая моя девочка, тебе надо выплакаться и выговориться и сразу станет легче. Ну, же , малышка, ты только начни говорить.
Славка хотел отстранить ее немного, чтобы заглянуть в глаза, но Ленка еще больше зарылась лицом в мягкую кожу куртки на его груди, вздрогнула всем телом, вцепилась в рукава.
- Они тогда, у вас дома…,- то ли вздох, то ли всхлип, - вас не было, а они вдвоем…, а потом вы опоздали, а они снова.. В комнату ко мне приходили…- голос взлетел вверх, срываясь в истерике,- я хотела их убить, хотела убить, - а потом снова глухо застонала,- у меня все болело…
Славка похолодел. Если узнают, что девчонку насиловали тогда в его доме, то ему мало не покажется. Этого ему дядь Дима не простит. Не убьет, конечно, но в больничку отправит надолго и будет в своем праве потому, что не досмотрел, потому, что допустил… Ну, Стас, ну, Артур… Он как –то сразу перестал их жалеть, вдобавок вспомнив все плохое, что о них знал. Никогда ведь не заблуждался относительно этой парочку, да и Эмма туда же, ничем не лучше. Да, называл их друзьями, но на самом деле таковыми не считал. Сволочи еще те, особенно Стас, но таковых в его окружении, куда ни плюнь. Себя Славка ангелом никогда не считал, вполне осознавая и свою часто зашкаливающую циничность и жесткость, иногда переходящую в жестокость, но он, по - крайней мере, жизнь никому не ломал и до самоубийства не доводил.
Вот уже на протяжении нескольких лет, в течении которых Славка занимался практикой, поименованную им, как «воспитание»,Стас с Артуром регулярно поставляли ему «рабочий материал» - чаще девушек, редко парней. Все в тяжелом психологическом состоянии. Чего там только не было – наркотики, депрессии, попытки суицида и нервные срывы. Болячки на физике тоже обязательно присутствовали. А ведь до того, как стать его питомцами, все они были любимыми девушками этих двоих. Истории парней, попадающих к нему в «работу» были немного другими – в основном наркоманы с нетрадиционной ориентацией. Где их находили, в каких притонах, он даже не спрашивал.
Славке понадобилось время, чтобы разобраться, что такого надо сделать со своей девушкой, чтобы довести ее до состояния невменяемости, а когда понял, то долго матерился, обзывая своих»друзей»всяко- разно, но только тихонько, про себя, ведь именно благодаря им у него не было недостатка в клиентах.
Если бы Славке кто- нибудь сказал, что он такая же сволочь, как и его дружки, то он бы возмутился, ведь те по сути убивали, а он совершенно искренне считал, что возвращает людей к жизни. Да, его метод довольно своеобразный, да, жесткий, но, тем не менее, положительный результат был всегда. Хотя, если по - честному, а Гольцман умел быть честным с самим собой, то он отлично понимал, что вот именно на этот самый результат ему глубоко наплевать. Главное процесс. Он не хуже, чем наркоман ловил кайф, ощущая свою власть над другим человеком. Больше всего ему нравилось видеть выражение щенячьей преданности и благодарности в глазах своих подопечных. Именно это было ему наградой и среди прочего доставляло огромное удовольствие. А то, что по истечении курса «воспитания» из его дома уезжали здоровые, спокойные и послушные люди, было просто приятным бонусом.