- Вспомнил! Она что – то про ребенка говорила, типа, я ее с ребенком в тюрьму…
Андрей, резко перейдя от ярости в состояние апатии, сидел весь как – то сгорбившись и как будто бы даже постарев. На бледном усталом лице вдруг резко обозначились морщины у глаз и чуть опущенные уголки губ.
- Димка, тебя, сука, кастрировать надо. Ты ж, кроме своего конца, больше ни о чем не думаешь, - сказал устало.
Тот на реплику не ответил, зашевелился в кресле, встал, подошел к стоящему в углу холодильнику.
- У тебя тут лед есть? И выпить чего – нибудь…
Пакет с кубиками льда нашелся в морозиловке, но ни водки, ни коньяка, ни даже простого медицинского спирта не было, а про хитро спрятанный прямо в стене бар, полный бутылок с красивыми этикетками, он не знал.
- Срок какой? – спросил, снова садясь в кресло и прикладывая пакет. Даже зашипел от ярких ощущений.
- Иди на хрен.
- Я тут ни при чем, - попробовал оправдаться Громов, совершенно не чувствуя себя виноватым, наоборот, с каждым мгновением по мере осознания услышанного у него где- то в районе сердца как будто бы расцветал странный и необычный для него цветок радости и успокоения. – То есть, при чем, то есть, я хочу сказать, что сам не понимаю, как она забеременела. Таблетки каждый раз лично в рот ложил, так что, зря ты на меня гонишь.
Он покосился на Андрея, вид у того был совершенно потерянный. Оно и понятно – у него было двое идеальных подопытных обеих полов, без каких – либо патологий, без диагнозов. Всегда рядом, всегда под рукой, причем, в буквальном смысле – и пронаблюдать можно было спокойно, и анализы сделать, лаборатория в подвале дома, все удобно, все именно так, как надо. Впервые он хотел провести исследования препарата на здоровых людях, готовился к нему, просиживая ночами в этой самой лаборатории, а тут такой облом…
- У нее в крови остатки вещества, - сказал вяло доктор, уперев взгляд куда – то в пустоту. – Много. Из организма медленно выводятся. Плюс противозачаточные. Как это скажется на ребенке, я не знаю.
Пакет со льдом выскользнул из руки и шлепнулся на пол, покрытый светло – серым ковролином, но Димка, не шелохнувшись, продолжал сидеть в кресле. Все эти трудные месяцы, более полугода его удушающей хваткой держал за горло страх. Боялся и переживал за свою Леночку так, как ни за кого прежде. Андрей, конечно, гений и он ему, безусловно, доверял, но ведь препарат этот толком не исследован. По - хорошему, так для этого нужны даже не годы, а десятилетия и не кустарная лаборатория в подвале, а нормальный НИИ. Само лечение, которому ее подвергали - это просто эксперимент, если уж по - честному, но Громов был готов на многое, лишь бы вытащить ее. Он и на повтор согласился только потому, что боялся рецидива.
- Делать то что? – спросил растерянно потому, что действительно не понимал сейчас, как быть дальше. Еще каких - то несколько минут назад он даже обрадовался, услышав про беременность, совершенно позабыв и про болезнь и про планы Андрея и про чертов рецидив, который может случиться, а, главное, он упустил из виду то, чему еще совсем недавно уделял так много внимания – это побочные влияния препарата на организм. Галлюцинации, заторможенность и сонливость, нестабильное психическое состояние, когда ее настроение прыгало от угрюмого молчания до истерических вспышек – все это они обсуждали с Андреем, но беременность там никак не фигурировала.
Андрей развел руками:
-Теперь только наблюдать, если будут критические отклонения, то плод придется удалить.
Димка длинно выругался. Ребенка он хотел, но не больного.
- А с ней что? Сможет потом еще родить?
- Да, погоди ты…- отмахнулся Андрей, напряженно о чем - то думая. По - видимому, мысли, которые сейчас приходили ему в голову, были совсем даже не плохие потому, что он преображался прямо на глазах. Только что на диване сидел совершенно потерянный человек с отсутствующим взглядом, и вот уже, как по мановению волшебной палочки, его глаза зажглись интересом, выражение лица изменилось, сначала став задумчивым, а потом решительным. Он вскочил и в своей обычной манере, когда надо было что – то обдумать, зашагал по кабинету.
- Да, блядь, Андрей, сядь! – не выдержал Громов его метаний.