- У тебя было четырнадцать недель. Я не мог ошибиться, месячных не было, грудь уже стала наливаться…
Кристина молчала, но страх, разлившийся в ее карих глазах, говорил о многом. Андрей стянул с себя халат и швырнул его на кушетку. Глухо стукнула коробочка. Он нервными движениями, странно дергаясь весь, переложил ее в карман брюк. Сегодня из – за этого колье пришлось отказаться от привычных джинсов. Там карманы были не удобные, и коробку засунуть в них незаметно для жены было бы затруднительно, а он хотел сделать ей приятный сюрприз.
Из здания клиники вышли молча, так же, не сказав друг другу ни слова, сели в машину. Напряжение, возникшее между ними, ощущалось, как натянутая струна, готовая в любой момент лопнуть. Кристина не выдержала,
- Андрей, что произошло? За что ты на меня злишься? Какие – то недели еще придумал.
Но он даже не повернул головы в ее сторону, сосредоточенно смотря на дорогу. Не гнал, вел машину аккуратно, но Кристину пугало выражение его лица, настолько оно было мрачным. Если бы он хоть что – нибудь сказал, хоть как – то обозначил причину столь стремительной перемены своего настроения, это дало бы ей возможность понять, что говорить и как себя вести дальше, но губы Андрея были плотно сжаты, а на лбу между бровей залегли две глубокие складочки. Пока доехали домой, Кристина вся извелась, пытаясь то криками, то уговорами достучаться до него.
В квартире он так же, не замечая жену, снял свою кожаную, подбитую мехом куртку, ботинки и убрал их в шкаф, своими четкими размеренными движениями напоминая робота, чем еще больше напугал ее. Не смотря на всю свою бытовую неприспособленность и безалаберность, Андрей был человеком аккуратным, в том плане, что носки, трусы и вообще шмотки никогда не разбрасывал. Взвинченная до крайности и уже открыто психующая Кристина со злостью швырнула норковую шубку на маленький антикварный столик в прихожей. Туда же полетели перчатки и сумочка от прада.
- Ну, - она обиженно надула губы, стараясь скрыть свой страх, - ну, может быть, уже скажешь, какая муха тебя укусила? – а потом вся аж дернулась от него, от его прямого и неожиданного вопроса.
-Когда ты сделала аборт?
- Какой еще аборт? Ты совсем помешался от своей работы? - она еще умудрилась повертеть пальцем у виска. – Достал своими детьми, тебе уже мерещится какая – то беременность.
Она изо всех сил старалась изображать праведный гнев и сарказм, и у нее это получалось. Вот только паника в глазах все портила. Андрей смотрел хмуро, потом поджал нижнюю губу и неожиданно, наверное, даже для себя, влепил ей оплеуху. Скорее, толкнул, но с такой силой, что она упала на пол и теперь неверяще смотрела на него наливающимися влагой глазами. Он поднял ее и затолкал в гостиную на диван, а сам отошел подальше к окну.
Анжела плакала. Ему приходилось видеть плачущих женщин, работа у него такая. Не любил этого и всегда в таких случаях испытывал чувство жалости. Теперь же, кроме чего – то очень плохого, змеиным клубком шевелящегося внутри, в районе солнечного сплетения, ничего не ощущал. Видел, что она боится и все равно, а, может быть, поэтому лжет.
- Просто скажи, - повторил, стараясь вдохнуть как можно глубже потому, что воздуха стало не хватать еще в кабинете клиники, когда понял, что никакой беременности больше нет.
Кристина, размазывая по щекам слезы, вскинула на него взгляд.
- Ты псих ненормальный, - закричала, - ты ударил меня из – за какой – то ерунды. Ну, сделала и что? Да все делают аборты, и никто от этого не помер. Ты поэтому, что ли?..
Андрей смотрел на жену и понимал, что впервые не понимает ее. Руки в карманах брюк сжались в кулаки, не заметил, как раздавил картонный футляр с колье внутри.
- То есть, я тебе настолько противен, что ты даже на аборт побежала, лишь бы не рожать от меня?
Ему явно было трудно дышать.
- Но ты жила со мной два года… Мы же… Я думал…
Кристина перестала всхлипывать и уставилась на мужа. Вид у того сейчас был какой – то потерянный. Протянула к нему руки,
- Андрей, не надо так расстраиваться. Я люблю только тебя. У нас еще будут дети. Люди же делают аборты, а потом еще не раз рожают. Просто…, просто…, - она замялась, глаза странно забегали, - этот не от тебя. Прости…
Чего - чего, а услышать признание в измене он не ожидал. Смотрел на свою заплаканную, но, все равно, красивую жену и чувствовал себя самонадеянным идиотом. Вспомнил про историю с Димкой. Прямо один в один, только ему бы и в голову не пришло проверять свое отцовство. Получалось, что он еще больший дурак , чем Димка, а она дура потому, что