А в тот вечер Андрей впервые в своей взрослой жизни плакал. Пил, почти не закусывая и рассказывал Димке, как у них с Кристиной все было хорошо и как он хотел ребенка, а теперь ни хрена у него не будет хорошо и, вообще, жизнь такое дерьмо, а бабы такие суки… Димка ему поддакивал потому, что семейная жизнь у него тоже не сложилась и ему тоже было обидно и больно.
- Вот ты скажи, Дим, скажи, чего ей не хватало? – горестно вздыхал он, уже с трудом наливая то ли виски, то ли водку или, может, коньяк, в хрустальную стопку – струя из бутылки так и норовила пролиться на стол.
- А моей чего не хватало? – вторил ему Димка.
Так, постепенно накачиваясь спиртным, они договорились до того, что « нормальных баб теперь нет» и что, если кому – то из них повезет встретить « нормальную», то он непременно поделиться с братом и по совместительству верным другом. А что тут такого то? Баб вокруг много, а брат, он один такой. Они тогда здорово перебрали, настолько, что перед тем, как отключиться тут же, за столом, тупым сервировочным ножом порезали себе руки, щедро нацедили обильно текущую из порезов кровь в фужер с водкой и выпили это кроваво – алкогольное пойло до дна, тем самым закрепив клятву кровью.
Следующее утро было совсем не добрым. Андрей с трудом нашел аптечку, а в ней таблетки от отравления этиловым спиртом. Немного оклемался только после длительного душа. Димке тоже было хреново, но он в этом отношении был гораздо крепче, поэтому и в себя пришел быстрее. Отвез Кристину к врачу, а потом побросал вещички Андрея в дорожную сумку и забрал его к себе на квартиру.
С тех пор про ту клятву никто из них почти и не вспоминал, разве что в шутку иногда. За все четыре года Димке не свербело ни разу по этому поводу. Он как – то даже сам однажды предложил Андрею Настю, с которой тогда встречался. Родители, узнав про их роман, стали наседать с женитьбой. В их понимании Настя могла составить для него неплохую партию, вот, только, сам Громов так не считал. Даже если забыть о том, что в мире существует такое понятие, как любовь, и в вопросах брака руководствоваться исключительно выгодой, то он бы все равно на ней не женился. Слишком она была своенравной и циничной, слишком самостоятельной и слишком развратной. Во всем, что касалось секса, у нее напрочь отсутствовали всякие тормоза. Лично Димку это нисколько не напрягало, наоборот, с ней было интересно, но, все же, иногда утомляло, а в некоторых особенно экстремальных случаях даже вызывало чувство брезгливости.
Андрея блистательная медиадива почему – то не прельстила. Он тогда, услышав от него это щедрое предложение, только фыркнул : «Она мне и даром не сдалась».
Громов сидел в машине уже с полчаса. Забывшись в воспоминаниях, не заметил, когда и время пролетело. Дома его ждал разговор с Андреем. Повернул ключ зажигания, вслушиваясь, как ровно и мягко работает мотор и снова выпал из реальности, пытаясь понять, сможет ли он сделать то, чего хочет Андрей, и что будет, если он ему откажет. Вспомнил, как однажды тот поцеловал Леночку. По настоящему, глубоким и продолжительным поцелуем, а она совсем не сопротивлялась. Кажется, ей даже понравилось, но, скорее всего, сказывалось действие лекарств. А что же он? Почему не возмутился ? Почему по своей привычке не дал наглецу в морду? Что он тогда чувствовал? Немного раздражения и, наоборот, много возбуждения. Да, так все и было, Димка помнил тот случай.
20
Меньше всего Сашка сейчас хотел остаться один, но, похоже, в доме, кроме Женьки, больше никого не было. Степаныч куда – то ушел, а, может, и вообще домой уехал, Дмитрий Андреевич повез Лену в больницу, а Андрей Дмитриевич еще не вернулся с работы. Уснуть, как советовал Степаныч, не получалось. Да, что там, он даже свет выключить не мог, боясь, что в темноте совсем сойдет с ума. Не помогал ни яркий свет в комнате, ни звук включенного телевизора – перед глазами то и дело всплывало лицо Юркиного брата, обезображенное страшной раной и все в крови. Он снова и снова видел, как на его куртке появляются небольшие круглые дырочко, а потом вокруг них начинают расплываться темные пятна крови.