Только когда смотритель остановился перед ним, удивленно приподняв бровь, Роберт осознал, насколько нелепо и подозрительно он выглядит.
- Я ищу кое-кого, - сказал он, смущенно опустив глаза.
- Вы нашли? Голос Смотрителя звучал медленно, но слова были по-прежнему резкими.
- Нет, - сказал Роберт. – Не нашел.
Комок подступал к горлу, опускаясь в желудок и снова поднимаясь к горлу, чужая мысль душила его. Мысль, которая росла с тех пор, как он закончил свой первый обход кладбища, но которую он отказывался признавать. Теперь он не мог игнорировать это.
В Донз-Гарден было более трех тысяч могил, но ни одна из них не принадлежала его семье.
Его матери там не было.
* * *
Крематорий занимал цокольный этаж главного здания кладбища. Чтобы туда добраться, Роберту пришлось пройти по нескольким длинным коридорам со стенами из тусклого коричневого и серого гранита - очевидно, единственного доступного строительного материала. В центре помещения находился сам крематорий - скромная печь из керамики и нержавеющей стали, а вокруг нее – путаница газовых труб и дымоход, уходящий в потолок.
Джордан лежал в простом деревянном гробу, тонком и сухом, как трутница, готовом сгореть по первому зову горелок крематория. Гроб стоял на роликах перед дверцей печи. Обычно гроб помещали в печь с помощью специального толкателя, но Роберт настоял, что он должен сделать это сам.
Печь была включена. Оператор показал Роберту, что нужно делать и ушел, чтобы дать молодому человеку возможность побыть одному. За дверью бушевал огонь, издавая яростный рев, достаточно громкий, чтобы заставить его съежиться.
Роберт подошел к гробу и положил руку на то место, где находилась голова его отца. Кремация была лучшим решением. Он мог оставить прах отца при себе, пока не найдет необходимые доказательства. Роберт уже составил примерный план действий. Кремировать своего отца, сбежать от агентов “Круга”, встретиться со своими парнями, обезопасить их, найти документы отца, а затем вернуться в Нью-Абердин, чтобы похоронить отца на родине. Все просто.
Его рука сжалась в кулак. В мизинец больно вонзилась заноза.
- Это ты сделал, папа? Ты все еще испытываешь меня? - Он уставился на дерево, пытаясь ощутить своего отца под крышкой гроба, установить с ним контакт в последний раз. Роберт глубоко вдохнул, выдохнул и разжал кулак.
- Я не подведу тебя, отец. Я верну тебя домой. Я обещаю.
Время пришло. Он подошел к краю гроба. К ногам своего отца и толкнул его тело головой вперед, в огонь. Дверь печи автоматически открылась, рев пламени оглушил, жар был как от реактивной струи двигателя.
Гроб прокатился по направляющим роликам и погрузился в огонь. Пламя из синего стало желтым, распространяясь по высушенным доскам, сначала по бокам, затем поднялось вверх на крышку, которая, прогорев, треснула и провалилась внутрь. Изнутри поднялся пар.
Жар заставил Роберта отпрянуть. Он отступил в сторону, и дверь опустилась, отсекая рев горелок.
Он забыл спросить у оператора, сколько времени это займет, как долго ему придется наблюдать, как пламя поглощает его отца, но прямо сейчас ему все равно некуда было идти.
На печи было смотровое окошко из закаленного стекла. Роберт откинул крышку, но все, что он смог увидеть, - это пламя и тень гроба внутри.
Внезапно электричество в крематории отключилось.
Повисла оглушающая тишина. В комнате стало темно, панель управления печью погасла. Внутри печи все еще горел огонь, но не яростное пламя горелок, это гроб и тело его отца медленно догорали.
Роберт ждал, что оператор прибежит обратно и потребует объяснений, но шагов не было слышно.
- Эй! - позвал он. - Тут небольшая проблема.
Его голос эхом отразился от гранитных стен. Ответа не последовало, только печь потрескивала, медленно остывая. Стенки гроба обвалились, и пламя на мгновение вспыхнуло ярче, а затем снова затрепетало, отбрасывая тени на темные стены крематория.
Дрожь пробежала по его плечам.
Тягостную тишину нарушил рев реактивных двигателей. Он услышал, как, по меньшей мере, десять кораблей резко сбросили скорость, идя на посадку.
Руки Роберта задрожали.
“Круг Независимых Элитных Пилотов”. Они снова нашли его.
Включилось аварийное освещение, мягкое, тускло-красное, дающее достаточно света, чтобы выбраться наружу, но не более того. Рев турбин стих, сменившись шипением охлаждающей жидкости и ударами посадочных опор.
Роберт развернулся, осматривая комнату в поисках дверей, отдушин, отверстий, чего-нибудь, через что можно было бы сбежать. Была только одна дверь, через которую он вошел, и печь. Не спрятаться и не сбежать. Дымоход был слишком мал, чтобы в него пролезть.