Роберт сжал челюсти и поджал губы. Он опустил глаза.
- Послушай, я просто хочу вернуться к своим парням, хорошо? Я сполна заплатил за свои ошибки. Мне не нужно устраивать крестовый поход, чтобы исправить их. Я не могу больше никого потерять. Я просто... не могу.
- А как же галактика? - она помолчала. - А как же я?
Роберт отвернулся.
- Я была неправа, - сказала она вновь холодным и твердым голосом, лишенным каких-либо человеческих эмоций. - Я тебя полностью понимаю.
Роберт не знал, что на это ответить.
* * *
Ганн опустила "Сайкер" на палубу стыковочного отсека и отключила питание. Она осталась в своем кресле. Из выхлопных отверстий с шипением испарялась охлаждающая жидкость. Корпус корабля щелкал и вздыхал, остывая.
Ее взгляд скользнул к пустому креслу второго пилота. Гарри показал свое истинное лицо, и она сделала то, что должна была сделать.
Двое мужчин ждали ее у подножия посадочного трапа. Они предъявили свои удостоверения личности, а затем повели ее вглубь станции. Она передала копию данных “Круга”, затем ушла в свою каюту. Ганн приняла ультразвуковой душ, тщательно вымыла тело, затем дважды вымыла и уложила волосы. Ей нужно было смыть с себя физическую и душевную грязь. Высушив кожу, она надела скафандр с кольцами Алиота на груди, застегнула молнию и удовлетворенно вздохнула. Было приятно вернуться домой.
Ганн завязала волосы в низкий пучок, привела в порядок лицо и направилась в управление. Капитан станции поприветствовал ее, пожав ей руку своей большой, крепкой рукой. Его обвисшие усы зашевелились, когда он поблагодарил ее за успешно выполненную работу и проводил в кабинет.
Голографическое лицо Троцкого проецировалось над терминалом связи. Его лоб был нахмурен, а глаза, казалось, пристально смотрели на нее, хотя это могло быть следствием помех при передаче.
- Я оставлю вас наедине, - сказал капитан станции и закрыл за собой дверь.
- Докладывайте, - сказал Троцкий. Ни "спасибо", ни "здравствуйте", ни "рад снова видеть вас в строю".
Ганн оглядела кабинет. Письменный стол, голограмма женщины средних лет, предположительно жены, и одинокий голографический проектор. Никаких украшений, никаких канцелярских принадлежностей.
- Я жива, - наконец произнесла она.
Троцкий сжал челюсти, на его щеках появились ямочки.
- Где пират?
Ганн не колебалась.
- Уничтожен.
- ИНРА?
- Они предполагают, что Сунтилл может находиться в одной из трех систем.
- Нам нужно добраться до Сунтилла раньше, чем это сделают они. У меня есть разрешение Совета адмиралов на мобилизацию всех имеющихся военных судов. Куда мне следует направить флот?
Ганн не ответила. Троцкий вздохнул.
- Вы не знаете?
- У нас те же данные, что и у ИНРА. Мы все еще обрабатываем их. Даже тогда у нас все равно будет три разных места на выбор.
Троцкий наклонился вперед так, что в голограмме был виден только его рот.
- Вы что, пьяны?
Ганн сердито отпрянула.
- Конечно, нет.
Он откинулся назад.
- Если мы хотим когда-нибудь достичь равенства с Империей и Федерацией, нам нужна технология таргоидов. Не облажайся, Ганн. В противном случае, тебе конец.
Троцкий исчез, а вместе с ним и ее вера в свое дело.
Глава 16
Роберт проснулся от капель дождя, падающих на его лицо и с трудом открыл глаза. Солнце проглядывало из-за быстро бегущих тяжелых облаков. Он лежал на странном, мягком холме.
И тут его поразил запах.
Мусор.
Отвратные запахи сплетались в дикую какофонию. Окаменевшее дерьмо, разлагающаяся пища, скопления гниющей растительности.
Роберта вырвало. Он был на вершине огромной кучи мусора, окруженной другими такими же кучами мусора, которые простирались во все стороны до самого горизонта.
Чайки и вороны стаями летели над мусорными кучами в поисках пропитания. Неподалеку загудела гидравлика, где-то работал пресс, делающий из мусора - брикеты.
Роберт ощупал себя. Вся одежда промокла насквозь. Кристалл исчез из кармана, но статуэтка была все еще у него. Свежих пулевых или ножевых ранений не обнаружилось, но голова была разбита в результате нападения Ганн. Он поднял глаза к небу, крупные капли дождя падали ему на лицо.
В небе не было и следа космического корабля. Ганн давно исчезла. Тучи плыли по небу, следуя своим собственным планам, абсолютно свободные.
Роберт тоже был свободен. Он поджал губы. Свобода. Это было единственное, чего он желал последние несколько недель, но сидя в одиночестве на большой куче мусора, эта идея больше не вызывала особого восторга.
Он сполз с вершины на мокрую землю. Окружающие холмы представляли собой груду ржавеющих автомобильных деталей, пластика и прочей непонятной гнили.