…сели ужинать. У Олениных ужинали на маленьких столиках, без церемоний и, разумеется, без чинов. Да и какие могли быть чины там, где просвещённый хозяин ценил и дорожил только науками и искусствами? За ужином Пушкин уселся с братом моим позади меня и старался обратить на себя моё внимание льстивыми возгласами, как например: «Можно ли быть такой хорошенькой». Потом завязался между ними шутливый разговор о том, кто грешник и кто нет, кто будет в аду и кто попадет в рай. Пушкин сказал брату: «Во всяком случае, в аду будет много хорошеньких, там можно будет играть в шарады. Спроси у м-ме Керн, хотела ли бы она попасть в ад?». Я отвечала очень серьёзно и несколько сухо, что в ад не желаю. «Ну, как же ты теперь, Пушкин?» – спросил брат. «Я раздумал, – ответил поэт, – я в ад не хочу, хотя там и будут хорошенькие женщины…».
А.П. Керн. Воспоминания…
Вскоре ужин кончился, и стали разъезжаться. Когда я уезжала, и брат сел со мною в экипаже, Пушкин стоял на крыльце и провожал меня глазами.
А.П. Керн. Воспоминания…
Ему досадно было, что брат поехал провожать сестру свою и меня и сел вместе с нами в карету.
Из примечаний А.П. Керн на издание писем Пушкина в «Русской старине», т. 26, стр. 328
Впечатление от встречи со мною он выразил в известных стихах:
Я помню чудное мгновенье,
и проч.
А.П. Керн. Воспоминания…
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
А.С. Пушкин. 1825 г.
Вот те места, в 8-й главе Онегина, которые относятся к его воспоминаниям о нашей встрече у Олениных:
…Но вот толпа заколебалась,
По зале шепот пробежал,
К хозяйке дама приближалась…
За нею важный генерал.
Она была не тороплива,
Не холодна, не говорила,
Без взора наглого для всех,
Без притязанья на успех.
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей;
Все тихо, просто было в ней.
Она, казалось, верный снимок… прости,
Не знаю, как перевести!
К ней дамы подвигались ближе,
Старушки улыбались ей,
Мужчины кланялися ниже,
Ловили взор ее очей.
Девицы проходили тише
Пред ней по зале: и всех выше
И нос и плечи поднимал
Вошедший с нею генерал.
Но обратимся к нашей даме.
Беспечной прелестью мила,
Она сидела у стола.
Сомненья нет, увы! Евгений
В Татьяну, как дитя, влюблен.
В тоске любовных помышлений
И день и ночь проводит он.
Ума не внемля строгим пеням,
К ее крыльцу, к стеклянным сеням,
Он подъезжает каждый день,
За ней он гонится, как тень:
Он счастлив, если ей накинет
Боа пушистый на плечо,
Или коснется горячо
Её руки, или раздвинет
Пред нею пёстрый полк ливрей,
Или платок накинет ей!
А.П. Керн. Воспоминания…
…Любезные мои сестрицы суть образцы его деревенских барышень, и чуть не Татьяна ли одна из них.
Ал. И. Вульф (двоюродный брат А.П. Керн). Дневник. 15 июня (1833 г.)
Через несколько лет встретила я в Торжке… А.П. Керн, уже пожилою женщиною. Тогда мне и сказали, что это героиня Пушкина – Татьяна.
…и всех выше
И нос, и плечи задирал
Вошедший с нею генерал.
Эти стихи, говорили мне при этом, написаны про её мужа, Керн, который был пожилой, когда женился на ней. Анна Николаевна Вульф, по моему мнению, не подходит к Татьяне, она была зрелая, здоровая такая, когда я её видела.
Е.Б. Синицина. Рассказы о Пушкине, записанные В. Колосовым. В. Колосов. Александр Сергеевич Пушкин в Тверской губернии в 1827 году. Тверь, 1888, с. 10-16
На блестящем вечере в одной из первейших гостиных столицы внимание Анны Петровны было слишком развлечено присутствием разных сановников, и она едва удостоила им юношу Пушкина.
П.А. Ефремов. Сочинения А. С. Пушкина… //Русский вестник. 1881. №4
Припоминая имена друзей Пушкина, мы на одном из первых мест назовем имя Анны Петровны Керн: поэт близко знал и любил ее, представление о ней связано с одним из самых блестящих лирических произведений Музы Пушкина, единственным в своем роде гимном любви— «Я помню чудное мгновенье»,– а также с любопытным эпизодом в его биографии…
Б.Л. Модзалевский, стр. 15
…последующие шесть лет, когда этот юноша перерос всех исполинов нашего Парнаса, когда имя его как поэта начало греметь по всей России, когда он как и человек лучшие годы молодости провёл в изгнании – личность его как поэта и человека возбудила в Анне Петровне живейшее сочувствие. Сами эти шесть лет немало повлияли на нравственный склад г-жи Керн: похорошеть было невозможно, но ум и чувства её созрели до понимания гения поэта, а семейные огорчения смягчили её сердце…