Прежде, чем Армин договорил, Дориан сообщил ему неприятную новость, которая сейчас, впрочем, уже утратила статус важной, но все же раскрыла тайну, которую никому не удалось раскрыть вовремя:
— Когда ты уехал из Этерны после революции, — произнес Дориан, как показалось Армину, с извинением, — Шарлотта отслеживала тебя через бусинку, которую заговорила и подбросила к тебе в сумку. Она наперед знала, что ты вернешься, и хотела избавиться от препятствия. Знала, что, пока ты в стране, ей ко мне не подобраться. Втайне ото всех подговорила недовольных, чтобы они устроили тебе жестокий прием. Они пришли вовремя, потому что знали, когда ты вернешься.
Армин нахмурился, пытаясь вспомнить подробности. В голове у него, подобно вихрю, вращались мысли об Оливии, и он не сразу понял, о чем рассказывает друг. А потом вспомнил, и сердце привычно сжалось в тисках.
— Вот оно что, — на выдохе произнес Армин. — А ты помнишь эту революцию? Какой она была?
Как он и ожидал, Дориан выдал искаженную версию события: мол, Ксандер Рейми захватил власть, думая, что Армина нет в живых, а потом тот раскрыл себя и уничтожил советника-предателя и его сторонников. Снова — ни слова про Оливию. Когда Армин рассказал, что происходило на Главной площади в минуты его саморазоблачения на самом деле, Дориан побледнел.
— Я уехал с Оливией, — подошел Армин к концу своего повествования. — И, сдается мне, бусинку Шарлотта подбросила ей, а не мне. Я не упускал из виду своих вещей, а Лия была слишком взволнована и напугана, чтобы следить за сумками. — Он выдержал небольшую паузу. Вздохнул. — Надеюсь, ты не тоскуешь по Шарлотте. Эта женщина была не только убийцей, но и искусной интриганкой. Ей удалось обмануть даже меня. Чудо, что дети не пострадали.
Дориан опустил глаза и покачал головой.
— Шарлотта никогда не оставалась с ними наедине. Наверное, у женщин, когда дело касается детей, срабатывает какое-то особенное чутье, но Роуз постоянно находилась рядом с малышами в твое отсутствие. Часто они с Шарлоттой присматривали за ними вдвоем, а когда Шарлотта приходила к ним одна, Роуз через мгновение оказывалась в дверях твоей комнаты. Думаю, только благодаря ей твои дети живы и невредимы. — Прежде, чем Армин открыл рот, он добавил: — Я тосковал по сестре. Целую неделю после ее смерти чувствовал себя отвратительно. Сейчас я понимаю, что новая сущность усилила мои эмоции, в те дни я был подавлен, разочарован, растерян. Пытался понять, что же злого сделал Шарлотте. За что она так меня возненавидела?
На Армина нахлынула грусть. Нет, не всех меняет переход в другую сущность. Дориан остался таким же, каким был до обращения: добрым и сострадательным даже к тем, кто этого не заслуживает.
— Причина была не в тебе, — мягко сказал Армин. — Шарлотта выросла в стране, в которой ненавидели всех чародеев, кроме Эберланов. Да и те с каждым новым поколением становились слабее. Последний мог разве что поднять перо силой мысли. Твоя сестра была воспитана в атмосфере ненависти к самой себе. Она стеснялась своего происхождения. Постоянные переживания и необходимость скрывать свой дар свели ее с ума. Она стала верить, что, истребив как можно больше чародеев, искупит вину перед Эберланом за то, кем является. Желание ему угодить перекрыло в ней остальные чувства. Она никогда не знала тебя, поэтому, как ни прискорбно это звучит, видела в тебе лишь очередную мишень. Перестань себя терзать. Такие, как она — фанатики, — убивают родных матерей ради собственных убеждений. Ты почти сорок лет прожил без сестры, проживешь и тысячу.
Дориан по-доброму усмехнулся.
— Я уже не думаю о Шарлотте. Ты прав: мы с ней всегда были чужими. Нужно жить дальше. — В следующую секунду его лицо помрачнело. — Как твои дела в том мире? Как Оливия?
— С этим я и пришел. — На сердце Армина опять лег камень. — Мне нужен твой совет.