Когда я доехал до «Курской», было около восьми. Час пик, полно народу, толкучка, мелодии музыкантов из перехода. Я остановился, прицепил к бомберу партийный значок. Весело зашагал по переходу.
Неделей раньше я видел Рому на суде по делу о захвате Администрации президента. Тот осенний день заслуживает отдельного рассказа.
Наш бригадир Женя З. назначила стрелу Восточной бригады рядом с метро «Университет». Туда я собирался подойти, отсидев половину первой пары.
Было почти по-летнему солнечно. Недалеко от круглого вестибюля мели асфальт таджики в оранжевых жилетках. От ларьков остро пахло беляшами и шаурмой. Туда-сюда спешили студенты и интеллигентные москвичи постарше.
Женя З., красивая, высокая девушка из Рязани с большими голубыми глазами, как у персонажей аниме, и каштановыми волосами, стояла рядом с выходом.
— Привет! Вроде не опоздал, — я резко остановился рядом с ней. — С пар бежал.
— Все нормально, Леша, ты успел. Алина еще должна подойти, но что-то опаздывает. Пять минут подождем, потом выдвигаемся.
— Понял. Женя, вот и она! — нацболка как раз выходила из метро.
— Привет, Алина! — поздоровалась с ней Женя. — Мы как раз тебя вспоминали.
— Привет! Молодцы, что могу сказать, — она улыбнулась. — Привет, Леша!
— Привет! Как дела?
— Да отлично все.
— Ну, все, звено в сборе, — пошутила Женя З., — больше никого сегодня быть не должно. Можно идти. Леха, ты ведь дорогу знаешь?
— Знаю, на суд с универа уже в который раз иду.
— Долго топать?
— За полчаса дойдем. Или минут за двадцать, если быстрым шагом.
— Отлично. Леха, веди.
— Ага.
— Как в универе дела? — спросила меня Женя З., когда мы тронулись.
— Отлично, сдал вчера реферат про финикийцев, — я смотрел вниз, на желтые листья, которые сбивал в стороны с асфальта своими черными гриндерами. Почти всегда смотрю в землю, когда иду.
— И что ты написал про этих финикийцев? — большие глаза Жени смотрели на меня с притворным удивлением.
— вообще они отвратительные были какие-то. Детей в жертву богам своим приносили. Особенно Баалу-Хаммону, — я старался отвечать по-простецки, но получалось как-то витиевато, заумно. — Когда в школе про Пунические войны читал, как-то больше за Карфаген был. Карфаген ведь фиикийской колонией был сначала. Сочувствовал им, как проигравшим, наверное. А сейчас думаю, да и хуй с ними, проиграли — и хорошо.
— Харчиков[6] еще на митингах про Карфаген поет, — расхохоталась Женя 3.
— Да, и он тоже. Я финикийцев от этого не начинаю больше любить.
— Я письмо от Вовы Тюрина получила, — Женя стала серьезнее. — Сегодня покажу ему, что дошло.
— Мне рассказ его в «Лимонке» как-то так, — ответил я. — Написано хорошо, выразительно. Но не революционно как-то. Юмор есть, а революционности нет. Захватили Администрацию президента, но массовые беспорядки устраивать не хотели, кто-то там еду искал в кабинете. Что за фигня, что за фантазии. Понятно, что юмор и все такое. Но не то, как по мне.
— Да ладно, Леша, хороший рассказ.
— Мне тоже не особо понравилось, — встала на мою сторону Алина, высокая, красивая нацболка с добрым лицом и каштановыми волосами. — Зачем акцию в балаган было превращать, даже в типа юмористической форме? Ну что он пишет, беспорядков делать не хотели, а своими делами занимались, или как там. Написано хорошо, конечно, но про захват АП[7] и лучше писали до него.
— Предали, блин, командира…
— Вова все равно герой Партии, да к тому же из Восточной бригады. Гордость наша, без всяких преувеличений, — Алина вынесла общее заключение, — и рассказ тут не важен.
— Да, — я кивнул. — Нам сюда идти надо.
Мы свернули с проспекта. Листьев под ногами стало меньше. Небо закрыли серые новостройки.
Прогуливались несколько мамаш с маленькими детьми, на лавочках болтали старушки.
— Молодец, Леха, довел, теперь близко уже, — похвалила меня Женя З., — отсюда я и сама дорогу знаю.
— Надо бы приготовиться на всякий случай, если нашисты…
— Да. Давайте шагу прибавим. Все на «ударах»[8]? — спросила Женя.
— Да.
— Отлично. И повнимательнее. По сторонам смотрим.
6
Хардиков — исполнитель коммунистических и шовинистических песен, известный среди пожилых сторонников коммунистических партий. Его песни часто играли на коммунистических митингах. Женя имеет в виду песню Харчикова «Карфаген быть разрушен», где есть фраза «Новый Карфаген — Америка».
8
К осени 2005 года почти все московское отделение закупилось средствами самообороны. Предпочтения отдавались «ударам». Это такое пластиковое приспособление, отдаленно напоминает пистолет. Стреляет перцовым или слезоточивым газом.