Вивасия позволяет им считать себя ее приятельницами. Так проще. Но она никогда ни о чем их не просит. И никогда им не доверится.
Есть одна женщина, Линда. Она не из Волчьей Ямы, но местная, из соседней деревни, не обнесенной железным забором, так что ей не приходится жить под постоянным надзором за запертыми воротами. Раньше, много лет назад, когда у Вивасии еще была жизнь, когда она только недавно вышла замуж, они обе состояли в одном книжном клубе. Потом все это случилось с ним, с детьми и ее семьей, и ей пришлось уйти в глубокую тень.
Но можно черкнуть Линде пару строк. Эта женщина вроде бы всегда понимала Вивасию. Никогда они не говорили ни о чем вслух, но Линда как будто все равно знала.
Телефон Вивасии – мобильник, который она теперь почти не включает, – лежит в ящике прикроватной тумбочки. Она достает его, радуясь, что в нем еще осталось немного заряда. Набирает сообщение Линде:
Ты когда-то работала медсестрой, да? Знаешь что-нибудь о том, отчего у человека может быть зеленая кожа (не как синяк, а по всему телу)?
Вивасия отправляет эсэмэску. Запоздало понимает, что не написала ни приветствия, ни других слов вежливости. Словно вообще забыла, как общаться с посторонними. Одичала. Она смотрит на детей. Может, потому ее и выбрали для этих двоих. Есть у нее с ними что-то общее.
Ванна наполнилась. Вода теплая, мыло наготове.
– Забирайтесь, – велит Вивасия детям.
Они делают это, опять без суеты. Осторожно садятся лицом к лицу. Мальчик легонько хлопает ладонью по воде. Девочка рассматривает кафельную плитку на стене.
Телефон Вивасии тренькает, она вздрагивает – пришло сообщение. Хватает мобильник. Ответ Линды:
Кто это?
Вивасия вздыхает. Навык утрачен. Она даже не подписала свое сообщение. Пишет:
Это Вивасия. Я раньше ходила в Книжный клуб. Как ты, Линда?
Последнюю фразу она добавляет в спешной, неумелой попытке проявить вежливость, кладет телефон на пол и поворачивается к детям.
– Пожалуйста, скажите мне, как вас зовут? – просит их голосом не громче шепота, который смешивается с поднимающимся из ванны паром.
Девочка глядит на нее, ее глаза блестят, но ничего не выражают.
– Меня зовут Вивасия, – добавляет женщина.
Глаза девочки слегка расширяются, она поднимает руку, с нее капает вода, и указывает за спину Вивасии. Та оборачивается. Позади нее – сухие цветы в вазе.
– Тебе нравятся цветы? – спрашивает Вивасия, чуть-чуть перебирая с наигранным восторгом, и резким движением руки переставляет вазу на край ванны.
Снаружи уже вовсю лупит дождь.
Девочка вытаскивает сухую розу и внимательно ее рассматривает. Мальчик следит глазами за движениями сестры.
– Красиво, правда? – улыбается Вивасия. – Позже, когда вы будете чистыми и дождь закончится, мы пойдем в сад. Там много цветов. Настоящих. – Она умолкает, ловит взгляд девочки. – Живых цветов.
Вивасия обдумывает свои слова. Да, она может вывести детей наружу через заднюю дверь. Ее дом стоит уединенно, отдельно от других. Его не видно ниоткуда – ни из новых роскошных особняков, ни из старых коттеджей, с которых начался поселок.
Она принимается отмывать детей, мягко намыливает, стараясь не содрогаться, когда ее пальцы касаются их странной зеленой кожи.
Девочка так и держит цветок в руке, даже когда Вивасия аккуратно отклоняет назад ее голову и моет шампунем волосы, сперва ей, потом мальчику.
Наконец дети вымыты. Вивасия рассматривает их. Она не ошиблась в своем изначальном предположении: они оба блондины.
И оба прекрасны.
Но все такие же зеленые.
Вивасия размышляет: откуда они взялись? Как оказались здесь? Волчья Яма не город с торговым центром, где ребенок может потеряться. Тем более двое детей!
Мысль, возникшая снова, обдает жаром отчаяния. Эти двое – ее пропавшие дети, которых забрали, когда они были крошечными, пухлыми и розовыми, почти новорожденными младенцами.
Любовь, которую она отдала им тогда, которой наполнила их, может быть, они впитали ее в себя. Запомнили это. И вернулись за новой порцией.
– Алекс… – шепчет Вивасия. – Элизабет… Мои малыши…
Дети отводят глаза и смотрят в стену.
Она оставляет их на некоторое время стоять в ванне. Кажется, им нравится вода. Судя по ее грязно-коричневому цвету, можно представить, сколько времени этих малышей не купали. Вивасия осторожно спускает воду и снова наполняет ванну теплой и чистой.
При воспоминании о других детях, которые бывали здесь, у нее щемит сердце. Брызги, визг, крики, даже слезы и плач. Тогда эти двое были счастливы у нее. Что случилось с ними за прошедшие годы?