Личные желания Вивасии и моральные обязанности вступают в яростный конфликт.
Она заглядывает на кухню. Дети по-прежнему спят. Вивасия думает, не перенести ли их на кровать, на диван, куда-нибудь, где им будет удобнее, чем за кухонным столом. Потому что малыши выглядят так, будто давно уже не имели обычных человеческих удобств. Сердце Вивасии раскалывается при мысли об этом. Кусочки мгновенно встают на свои места и срастаются, а место, где была трещина, становится немного прочнее. Тверже.
Она не вернет этих детей в ту адскую дыру, из которой они выбрались.
Тем не менее нужно быть готовой.
Вивасия берет мобильник, подключается к Сети и выходит на местный сайт новостей в поисках ключа к ответу на вопрос, откуда взялись Роза и Даллас.
Роза и Даллас.
Не Алекс и Элизабет.
Вивасия натужно сглатывает. Линия разлома снова покрывается трещинами. Изо рта вырывается какое-то жалобное блеяние.
Она долго листает страницы, переходит с местных на национальные новости. Находит массу известий о пропавших детях, жуткое количество, но не о тех двоих, которые сейчас находятся у нее в доме.
Вивасия представляет себе, что случится, если она позвонит в полицию. Явятся полицейские, с ними – соцработники. Детей заберут и будут разыскивать их родных.
При мысли об этом и о других детях, которых у нее забрали, Вивасия начинает дрожать.
Она держит в руке телефон – старый мобильник, которым почти не пользуется, просто незачем. Нажать три клавиши – вот и все, что нужно, чтобы поступить правильно.
Вместо этого Вивасия выключает телефон и засовывает его между диванными подушками.
Задрожав еще сильнее, прижимает руки ко рту. Она решилась.
Будет лгать дальше и тянуть с этим как можно дольше. Прятать Розу и Далласа она не станет. Это только усилит подозрения.
Она снова глядит на детей.
Ей-богу, ну что это за кожа! В таком виде она не сможет водить их повсюду и при этом изображать уверенность.
Тут к ней по кругу возвращается другая тревога. Что, если Роб расскажет про детей другим обитателям Волчьей Ямы? Те, кто помоложе, новички, воспримут это нормально. Им неизвестно ее родословное древо. Они не в курсе, что у нее нет никакой кузины.
А вот другие – Рут, мистер Бестилл, Айрис… Эти знают о ней все.
Вивасия стоит неподвижно, глубоко задумавшись, ищет и не находит выход из тупика.
В поселке тихо – полуденный перерыв, когда мужчины ушли на работу, женщины тренируются на тренажерах или делают протеиновые коктейли, а почтальон и молочник уже завершили утренний обход. Машины гольферов уехали и не вернутся в ближайшие несколько часов. Дождь так и идет. Уже не первую неделю. Этот год станет самым дождливым за всю историю наблюдений.
Вивасия пересекает кухню, тихонько открывает дверь и выходит наружу.
В тот самый момент, когда она смотрит на небо и думает, проглянет ли когда-нибудь солнце, ломаная линия вспыхивает на горизонте над полем.
Вслед за этим раздается не гром, как ожидает Вивасия, а душераздирающий вопль. Первая мысль – в кого-то ударила молния. Но это не крик боли. Это панический ужас. Вероятно, вспышка напугала кого-то, хотя непогода бушует с рассвета и с конца апреля, так что ненастье стало ощущаться как норма.
Наконец раскатисто гремит гром, мощные хлопки раздаются в облаках над самым домом.
Вивасия просовывает голову в дверь – проверяет, не забились ли дети под стол, но они в тех же позах, как она их и оставила. Только теперь проснулись, еще не особо понимают, что происходит, глаза мутные и усталые.
Дождь льет не переставая, косой, залетает брызгами в дом, кропит пол. Вивасия прикрывает дверь почти до конца, обрывая вновь раздавшийся крик.
На этот раз он длится и длится, этакий продолжительный вой. К нему присоединяется еще один вопль, мужской, и Вивасия понимает: случилось что-то ужасное.
Больше голосов слышится позади ее дома, на пространстве за ним. Слова-паразиты, какие редко услышишь в клетках Волчьей Ямы, обитатели которой слишком рафинированы. Восклицания «Боже!», «О бог мой!», «Нет!».
Этого достаточно, чтобы выгнать Вивасию на улицу, под дождь. Она опрометью бежит вниз своего сада и хватается руками за погнутую ограду.
Там – вдова Рут вместе с личным поваром кого-то из новых жильцов, то ли Колумом, то ли Калумом, то ли Колином. Они стоят на расстоянии вытянутой руки друг от друга рядом с наполовину ушедшими под землю кирпичами, которые отмечают место, где находится колодец Девы. Вивасия была возле него всего несколько часов назад и нашла детей, свернувшихся калачиками, будто спящие котята.