– Получила. – Список вызвал у Ханны легкое замешательство. Из него четко следовало: к чтению необходимо приступить еще в летние каникулы, иначе она безнадежно отстанет. – Спасибо, – спохватилась Ханна. – Извините за опоздание. Я сначала не туда пошла.
– А-а, – доктор Майерс потрогал бумаги на столе и улыбнулся. – Седьмой подъезд, не так ли? Я тоже там живу. Хорошие, кстати, квартиры, правда, маловаты, поэтому колледж любезно предоставил мне отдельный кабинет для практических занятий. Его не так легко найти – я в курсе.
– Есть такое дело, – с усмешкой признала Ханна. Она все еще неуверенно ориентировалась в лабиринте коридоров и кабинетов Пелэма. – Пришлось спрашивать дорогу у консьержа.
– Надеюсь, он вам помог, – сухо заметил Майерс. – Консьержи иногда нехотя разговаривают с людьми.
– О нет, он был очень любезен. Сам меня сюда провел. До самой двери. Боюсь, одна я бы заблудилась.
– Отлично, отлично, – пробормотал доктор Майерс, и Ханне показалось, что его мысли уже заняты чем-то другим. – Как вам известно, мы будем еженедельно встречаться для практических занятий, которые дадут вам возможность по-настоящему погрузиться в предмет. Обычно занятия проводятся с парой студентов, но самое первое я провожу с глазу на глаз, чтобы мы могли поближе познакомиться. Кем вы себя видите, Ханна Джонс? Что вы надеетесь получить от Оксфорда? Расскажите, какая вы на самом деле.
Доктор Майерс подался вперед, сложил ладони лодочкой и с серьезным видом посмотрел на нее поверх очков в роговой оправе.
Ханна опешила.
Кто она на самом деле? О чем это он? Она и так уже почувствовала себя другим человеком, не той, кем была дома. Девчонка, что без стеснения подпевала песням группы «АББА» во время поездок на машине с матерью, осталась в прошлом вместе с усидчивой школьницей из Додсуорта. Абитуриентка, что впервые прошла под каменной аркой Оксфордского университета, и та уже отличалась от нынешней Ханны.
И только на самом донышке души, в той закрытой, сокровенной части, скрытой от других, она оставалась прежней Ханной, закатывающей глаза в ответ на выходки Эйприл и тайком обожающей такие фильмы, как «Бестолковые» и «Блондинка в законе». Оставалась Ханной, считавшей Д. Г. Лоуренса нечитабельным пижоном, она по-прежнему обкусывала секущиеся кончики волос, ела арахисовое масло прямо из банки и делала миллион других странных, неприглядных вещей, которыми люди занимаются, когда никто не видит.
– Я н-не знаю, что вы хотели бы услышать, – протянула Ханна. Доктор Майерс продолжал молча смотреть на нее поверх очков. – Я… единственный ребенок в семье. Родители развелись. Я редко вижусь с отцом. Он живет в Норфолке с новой женой. Мать преподает физику в старших классах. Я выросла в городке на южном побережье Англии, Додсуорт называется, вы вряд ли о нем слышали. Он как… – Ханна скептически усмехнулась, пытаясь найти подходящее сравнение. – Не адская дыра, просто жутко скучное место. Там ничего ровным счетом не происходит. Никакой культуры, библиотеку и ту в прошлом году закрыли.
Ханна замолчала, пытаясь сообразить, что еще добавить. Что еще интересного можно сообщить преподавателю о смешанной школе средней паршивости с ее потрепанными учебниками, облезлыми стенами и полным отсутствием какой-либо оригинальности, исторических заслуг или выдающихся достижений? Вряд ли что-либо в Додсуорте или школьной биографии Ханны могло впечатлить сидевшего перед ней мужчину, повидавшего множество выпускников лучших частных школ Великобритании.
Снова навалилось гнетущее ощущение синдрома самозванки, впервые появившееся, когда Ханна приехала в Пелэм на собеседование и старалась не думать о тысячах других абитуриентов, подавших заявку на то же самое учебное место, таких же, как она, восемнадцатилетних девушек и парней, но в отличие от нее закончивших престижные заведения, детей из известных семей, входивших под своды Пелэма с таким видом, словно их там ждут не дождутся, в то время как она чувствовала себя чужой, лишней даже в кабинете для собеседований.
Однако по пятам за этим чувством шло другое – проблеск если не злости, то чего-то вроде нее. Ну и что с того, что Ханна училась в государственной школе? Ну и что с того, что Додсуорт – ничем не примечательный городишко, не оставивший следа в истории? Разве это не делает успешное поступление в Оксфорд еще более впечатляющим? Ведь Ханну все-таки приняли, а многих самоуверенных выпускниц частных школ с роскошными прическами отфутболили.
Она выпрямила спину.