После ужина Райан и Эмили ушли поболтать с друзьями из другого колледжа. Ханна допила остатки заказанного ими вина с девушками из «Клоудс», которые хорошо знали друг друга. Когда те перекочевали в бар по соседству, Ханна осталась в зале в относительном одиночестве, только с группой преподавателей, пивших кофе за стойкой, и убиравшей посуду обслугой.
Стоя на пороге, она бросила тревожный взгляд на золотистый свет в окнах служебки консьержа, пытаясь вспомнить, когда у них бывает вечерняя пересменка. На месте ли еще Джон Невилл или уже ушел? Увидит ли он, как она идет через Старый двор? Из столовой не было другого выхода, и пересечь Старый двор так, чтобы ее не заметили из швейцарской, не представлялось возможным. Консьержей для того там и разместили – чтобы они не теряли из виду посетителей, разгуливающих по территории колледжа.
Ханна понимала, что выглядит смешно, и все же не могла отвязаться от мыслей о Невилле, сидящем в засаде, готовом выскочить и перехватить ее, отчего по коже бежали мурашки, вызванные страхом и отвращением. Действительно ли он собирался положить ее письмо в ячейку? Разве почту доставляют не утром? Или же нарочно ждал, когда она придет за письмом, чтобы поиграть с ней в свою странную диковатую игру?
Ханна никак не могла решиться шагнуть за порог столовой, медлила, как вдруг сзади ее окликнули:
– Все в порядке?
Обернувшись, Ханна увидела Хью, друга Уилла. На юноше был галстук-бабочка и академическая мантия. Очки немного съехали набок, что придавало ему слегка комичный вид. К тому же Хью был, похоже, немного навеселе.
– Ой, Хью! – вырвался у Ханны полный благодарности возглас. – Да, все хорошо. Просто я… собиралась идти спать. Ты обратно в «Клоудс»?
– Вообще-то я собирался пойти в библиотеку. – Хью поправил очки, сдул волосы со лба и покаянно улыбнулся. – Надо добить задание, которое я должен был сдать еще сегодня. Мне продлили срок до завтра. Сказал старику Бейтсу, что работа готова, но принтер вышел из строя, хотя, если честно, я еще не приступал. Тебя проводить?
Ханна замялась. Новый двор был довольно далеко от библиотеки, Хью пришлось бы сделать немалый крюк. Однако мысль о надежном, добром провожатом в роговых очках была слишком уж соблазнительна.
– А ты не против? – спросила она наконец и рассмеялась. – Извини! Глупо это спрашивать. Разве ты сможешь сказать «нет»? Честно говоря, меня любой ответ устроит, клянусь.
Возможно, Хью был не настолько пьян, как казалось, или отличался большей проницательностью, но, как бы то ни было, он покачал головой.
– Ничего, ничего. Мне полезен свежий воздух. Вообще-то мне не мешало бы протрезветь. – Он взял Ханну за руку. – Пошли, голубушка. «Долина в две мили – редут недалече…»[3] Ту-ту, ту-ту!
Хью изобразил сигнал охотничьего рожка, отчего вороны, сидевшие на деревьях вокруг двора, с недовольным карканьем взвились в воздух.
Ханна рассмеялась, и они шагнули в ночь, держась за руки.
После
«Произошла ошибка».
Слова Эмили все еще звучат в ушах Ханны. Она бросает на стол банкноту в десять фунтов и, ничего не видя перед собой, почти вслепую пробирается к выходу из кафе. На улице прислоняется спиной к стене, ощущая капли дождя на лице. Дыхание частое и тяжелое.
«Произошла ошибка».
Эмили тщательно подобрала слова, смягчила смысл, использовав безличную форму. Потому что ошибку совершила не полиция, не судмедэксперты, не судья, не жюри присяжных и не кто-то еще, причастный к приговору Джона Невилла за убийство Эйприл. Ошибку совершил всего один человек – Ханна.
Именно ее показания отправили Джона Невилла в тюремный ад.
Это она рассказала сначала полиции, а потом суду о его поведении. Это ее подпись стояла под направленной администрации колледжа Пелэм жалобой на домогательства, которую попросту замяли, позднее лицемерно извинившись за халатное отношение перед Ханной и семьей Эйприл.
Одна Ханна видела в тот вечер, как Джон Невилл, наклонив голову, выходил в темноте из подъезда номер 7.
Ошибка не просто «произошла» – ее совершила Ханна. Это она отправила в тюрьму невиновного человека.
Ей внезапно изменяют силы. Она больше не в состоянии выдерживать давящие воспоминания, выносить взгляды любопытствующих людей в толпе. Ханна закрывает лицо руками и подавляет рвущийся из самого нутра крик.
3
Первая строка стихотворения Альфреда Теннисона «Атака легкой бригады». –