Впрочем, это уже мелочи.
— Всё так, — соглашаюсь я.
— И мы по-прежнему продолжаем его искать. Ты это прекрасно знаешь. Бад напал на след. Надо просто еще чуть-чуть потерпеть.
Я ничего не говорю в ответ.
Карла стискивает пальцами мое плечо.
— Выше нос, чика, у меня все под контролем.
Мне очень хочется ей верить.
За последние семнадцать месяцев я узнала о Карле много нового. На прежнем месте работы она зарекомендовала себя не просто хорошим адвокатом. Она была адвокатом экстра-класса. И еще до того, как ей стукнуло тридцать, вела и выигрывала сложнейшие дела, за которые ей платили чемоданы денег. Разоблачила и отправила за решетку целую армию мерзавцев и подонков.
А потом, несмотря на огромные заработки и славу, сделала выбор в пользу спокойной размеренной жизни. Взяв все свои сбережения, Карла переехала в Патчог и открыла маленькую юридическую компанию, в которой была сама себе хозяйкой.
Карла уверяет, что вытащит меня из-за решетки, чего бы ей это ни стоило.
И мы обе понимаем, что, когда все закончится, она с удовольствием вернется к своей рутине.
Когда я сажусь за наш стол в зале суда, все ощущается как-то по-новому, несколько иначе, чем вчера.
Настала пора самим переходить в наступление. Показания свидетелей, которых привлекла Карла, за несколько ближайших дней решат исход процесса и мою судьбу.
— Готова ли сторона защиты вызвать своего первого свидетеля? — спрашивает судья Палмер.
— Готова, — кивает Карла. — Сторона защиты вызывает Элли Саммерс.
Мы разработали стратегию и будем неотступно ей следовать.
Плевать, что моего мужа не найти, главное — к тому моменту, когда свидетели закончат дачу показаний, присяжные поймут — он получил по заслугам.
Элли поднимается с одной из скамей в задней части зала и выходит к кафедре свидетелей.
Прежде чем принести клятву, она кидает взгляд на Глорию и Майка.
Потом смотрит на меня.
Я киваю.
Ей по-прежнему страшно, но она знает, что должна все рассказать.
Ради меня. Ради Лорин. Ради матери Лорин.
Ради брата Лорин.
Карла, уговаривая Элли выступить свидетельницей, взывала к чести и долгу, однако решающую роль сыграло чувство вины, а также страстное желание поставить в этом деле точку и жить дальше.
Именно Карле удалось донести до Элли простую мысль — она будет терзаться до конца своих дней, если не выведет на чистую воду моего мужа и всех тех, кто ему помогал. И это принесло неплохие плоды.
Элли выглядит очень усталой. Собственно, мы все вымотаны до предела. Но бывшая куратор Лорин знает — впереди ее ждет последний и решительный бой. Принеся клятву, она открывает всем жуткую правду, которую столько времени скрывала.
В ходе допроса, который проводит Карла, Элли рассказывает о письме, которое Лорин ей прислала на электронную почту за несколько недель до своей смерти. В этом письме девушка писала, как боится — причем не только за свою жизнь, но и за жизнь своих родных.
Причина очевидна — потому что полиция не на ее стороне.
Потом Элли говорит, кого Лорин обвинила в изнасиловании.
Подозреваю, Элли знала имя мерзавца еще в тот день, когда я загнала ее в угол магазина, в котором она работала.
Я слушаю показания Элли и чувствую, как меня переполняет восхищение.
Надо иметь недюжинное мужество, чтобы выступить перед незнакомыми людьми так откровенно и честно.
Я это знаю по себе.
— Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что была слишком юна и неопытна и потому просто не знала, что делать, — говорит Элли. — Я ведь могла поступить совсем иначе. Но и я была очень напугана. Вот что он со мной сделал.
— Ваша честь, — вздыхает обвинитель Робертс. — Разрешите уточнить, кого именно мы сейчас судим? Процесс посвящен вовсе не тому, что полиция сделала или отказалась делать для раскрытия преступления, которое не имеет никакого отношения к Эрин Кеннеди…
— Еще как имеет, — возражает Карла.
Пока она спорит с Робертсом, взгляд Элли скользит по лицам присутствующих и снова упирается в Глорию.
Я оборачиваюсь и вижу, что за моей спиной сидит вся моя семья.
Мама с папой — белые как мел, но выглядят решительно.
По бокам от них устроились Таня и Бад.
Мне едва удается сдержать слезы облегчения.
Приезд семьи внезапно заставляет меня поверить, что еще не все пропало, еще есть надежда. Раз Мавра и Джон нашли в себе силы сесть на самолет и прилететь в Нью-Йорк, значит, есть вероятность, пусть и небольшая, что мне сойдет с рук содеянное.