— Вам удалось проанализировать характер следов крови в квартире Эрин Кеннеди?
— Да. Должна сказать, этих следов было очень много.
— И что же вам удалось почерпнуть? Ваша честь, вам не кажется, что для удобства присяжных сейчас будет уместно продемонстрировать слайды с фотографиями, сделанными на месте преступления?
Судья глядит на обвинителя, выгнув бровь в знак того, что не Робертсу решать, когда показывать фотографии.
В зале гасят свет, и теперь единственным его источником становится луч проектора, который привозят на тележке и ставят рядом с Беверли Форд.
Когда появляется первая фотография моей квартиры, я отвожу взгляд — на ней запечатлен царивший там хаос, который полиция застала пять месяцев назад.
Когда я снова поднимаю глаза, то замечаю, что внимание всех присяжных — и мужчин, и женщин — приковано к экрану.
На фотографии обведены пятна крови — на полу, журнальном столике, буфетной стойке, стенах, потолке.
Беверли вручили в руки пульт, позволяющий переключаться между слайдами, пока она говорит.
— В ходе осмотра пятен крови мною был выявлен их трансферный характер. Видите капли, напоминающие слезы? Я говорила как раз о таких.
Беверли отыскивает слайд, где фотография сделана крупным планом, и все в зале кивают ей, за исключением Карлы и меня.
— Трансферный характер брызг, как правило, указывает на многочисленные удары, нанесенные жертве тупым предметом.
— Почему именно многочисленные? — спрашивает Робертс.
— Потому что обычно первый удар не приводит к внешнему кровоизлиянию. Чтобы пошла кровь, жертве надо нанести тупым предметом много ударов.
— Тупым предметом? — спрашивает Робертс. — Например, винной бутылкой?
— Совершенно верно.
Обвинитель Робертс берет у Беверли пульт и переключается на последний слайд.
На фотографии — крупным планом осколки винной бутылки, поблескивающие от крови.
— С какой силой нужно бить человека полной бутылкой вина, чтобы она разбилась? — спрашивает обвинитель Робертс.
— Протестую! — восклицает Карла. — Свидетельница — специалист по пятнам крови или винным бутылкам?
— Протест отклонен.
Беверли с теплой улыбкой кивает судье.
— Бить надо очень сильно и при этом не один раз. В ходе лабораторных экспериментов стекло треснуло только после шести-семи ударов.
Буквально физически ощущается, сколь напряженной становится атмосфера в зале.
— Помимо всего прочего вы также изучаете и траекторию брызг крови, так? — спрашивает Робертс, выдержав театральную паузу. — То есть вы выясняете, под каким углом брызнула кровь.
— Именно так.
— Почему это так важно?
— По местоположению брызг мы можем вычислить траекторию их полета и узнать, где именно находилась жертва в тот самый момент, когда кровь выделилась из раны.
— В данном конкретном случае вам удалось это установить?
— Гостиная была вся заляпана кровью, и это говорит о том, что, когда жертве нанесли первый удар, она находилась в движении. При этом особо примечательны следы крови, обнаруженные с краю буфетной стойки.
— И о чем они говорят?
— Что в данном случае удары наносились жертве, когда она уже находилась в лежачем положении.
У меня внутри все обмирает.
Я пытаюсь перехватить взгляд Карлы, но она на меня не смотрит. Я перевожу взгляд на экран — там как раз показывают край моей буфетной стойки.
— Давайте обратим внимание на объем крови, — продолжает Робертс. — Скажите, пожалуйста, можно ли пролить столько крови при самообороне?
— Это зависит от обстоятельств, — отвечает Беверли. — Допустим, хозяин дома применяет огнестрельное оружие в качестве самообороны. Огнестрельные ранения часто приводят к обильным кровотечениям.
— Но при этом в квартире никто не стрелял, так?
— Именно. Мы не нашли тому никаких подтверждений. Кроме того, как я сказала, при огнестрельных ранениях распределение брызг крови происходит иначе.
— Собственно, это совпадает с показаниями подзащитной. Мы знаем, что она не использовала огнестрельное оружие, но при этом она заявила, что защищала себя от мужа. Можно ли пролить столько крови при самообороне без огнестрельного оружия?
Беверли склоняет голову и принимается раздумывать над ответом.