- Не будет, - уверенно произнес Дронго, - я намерен сделать все от меня зависящее, чтобы до двенадцатого мая представить доказательства вины Чиряева и его связей с Ахметовым.
- То же самое обещал и Романенко, еще до первого слушания в суде дела Чиряева. И тем не менее ничего не добился. В Германии уже дважды рассматривали возможность выдачи Чиряева и дважды отказывали. Я думаю, что шансов доказать что-то в третий раз у вас немного.
Дронго взял бутылку, наполнил сначала бокал собеседника, затем налил себе. Дождавшись, пока адвокат возьмет свой бокал, спросил:
- А если я смогу все же найти до двенадцатого мая Труфилова?/
Бокал в руке Давида Самуиловича заметно дрогнул. Он непроизвольно дернул голову в сторону своего портфеля. Но быстро справился с волнением, сделав несколько торопливых глотков, спросил как бы равнодушно:
- Кто такой этот Труфилов?
- Вы переигрываете, Давид Самуилович, - с упреком заметил Дронго, ведь прекрасно знаете, как звали бывшего генерального директора нефтяной компании "ЛИК".
- Может быть, и знаю, - без тени смущения заметил Бергман, - но не понимаю, при чем тут Труфилов. И какая разница - найдете вы его или нет?
Официанты принесли очередную перемену блюд, собеседники вновь замолчали, дожидаясь, пока останутся наедине.
- Вы были правы, - пробормотал Бергман, - ягненок действительно выше всех похвал. Редко где в московских ресторанах умеют готовить баранину. Если не считать нескольких, где шеф-повара кавказцы.
- Я тоже так считаю, - согласился Дронго, - а насчет Труфилова могу заметить, что он сбежал, и вы, очевидно, строите свою защиту, используя именно то обстоятельство, что у Романенко нет главного свидетеля.
- Скорее, одного из обвиняемых, - заметил адвокат. - Если все, что вы говорите, правда, тогда Труфилов такой же обвиняемый, как и прочие. Почему вы так уверены, что он согласится дать показания против Чиряева?
- Совсем не уверен. Но я собираюсь его найти именно для того, чтобы убедить дать эти показания. Пока Труфилов жив, он реальный кандидат в покойники. Чиряев и люди, стоящие за ним, не оставят его в живых. Если учесть, что Труфилов раньше работал в военной разведке, он и сам это прекрасно понимает. Мне остается только найти его...
- Зачем вы решили со мной встретиться? - Бергман нахмурился. - Хотите меня испугать? Или договориться? Вы же понимаете, что это бессмысленно. Я никогда не пойду ни на какие сделки в ущерб своему клиенту.
- Безусловно. Именно поэтому я и хотел с вами встретиться. Вы умный человек, Давид Самуилович, и понимаете, что может случиться, если я найду Труфилова и заставлю его дать показания против Чиряева. В таком разе полетит не только ваш подзащитный, но и все руководство компании "Роснефтегаз". А это уже гораздо серьезнее, чем арест даже такого человека, как Ахметов. Отсюда вывод я решил встретиться с вами, чтобы сообщить вам о своем обязательстве найти столь важного свидетеля, как Труфилов.
- Почему они не открыли вторую бутылку? - пробормотал Бергман.
- Что? - не понял Дронго.
- Нужно позвать человека, чтобы открыл вторую бутылку, - задумчиво проговорил адвокат и без всякой связи с этой фразой изрек: - Вы или безумец, или авантюрист. Простите за откровенность. Но почему вы сообщаете о своем плане именно мне! Вы же прекрасно понимаете, что содержание нашей беседы может стать известно моему подзащитному. Или людям, которые платят мне за защиту Ахметова.
- На это я и рассчитываю, Давид Самуилович. Дело в том, что у меня очень мало времени. И если Труфилов действительно сбежал в Европу, то найти его за оставшиеся полтора месяца - чистая авантюра. Или безумие - как хотите. Но с вашей помощью я надеюсь это сделать.
- Каким образом?! - У Бергмана пропал всякий аппетит. Он еще раз посмотрел на свой портфель, лежавший в углу.
- Вы наверняка сообщите о том, что Романен-ко в моем лице решил начать активный поиск Тру-филова, - охотно пояснил Дронго. - И другая сторона, которая не заинтересована в осуждении Ахметова, еще с большей интенсивностью продолжит поиск исчезнувшего директора нефтяной компании. Если учесть, что он бывший сотрудник ГРУ и умеет прятаться, то поиски будут нелегкими. Но у меня появится шанс. И знаете почему? Потому что за ним будут охотиться люди, не заинтересованные в том, чтобы Труфилов появился в Москве. Они будут выполнять роль егерей, которые гонят на меня добычу охотника. Остаться безучастными они не смогут. А когда "добыча", то бишь Труфилов, убедится в том, что на него идет облава, он скорее всего согласится с моими доводами - приехать в Москву и выступить против Чиряева.
- А знаете, это интересно, - прошептал Бергман почти интимно, наклоняясь к Дронго, - но если его "затравят" те самые егеря, о которых вы говорили... Если им и достанется эта добыча.
- Риск существует, - согласился Дронго, - но я думаю, что лучше искать человека, которого обложили со всех сторон, чем самостоятельно пытаться найти бывшего разведчика в Европе. Вы со мной не согласны?
- А вы не боитесь? - ответил вопросом на вопрос Давид Самуилович, в упор глядя на Дронго. - Ведь егеря могут по ошибке начать стрелять и в охотника. Говорят, иногда такое случалось на охоте.
- Не боюсь. Дело в том, что Романенко располагает целой группой охотников, которые будут работать со мной. Они двинутся широким кольцом, и смерть одного охотника ничего не изменит.
Официант открыл вторую бутылку, разлил вино по бокалам и тут же исчез. Бергман посмотрел ему вслед, тяжело поднялся и подошел к своему портфелю, лежавшему на стуле. Щелкнул замком, достал магнитофон, который записывал беседу, и выключил его, положив обратно в портфель. Дронго молча наблюдал за ним.
- Покойный Яков Аронович был о вас хорошего мнения, - почему-то сказал Бергман, - вы ведь знали Гольдмана?
- Якова Ароновича? Конечно, знаю. Это известный бакинский адвокат. Знаю с самого детства. Они большие друзья с моим отцом.
- В свое время Гольдман вел знаменитое дело Малышева, - напомнил Бергман, - я ему тогда помогал. Малышев был руководителем ОБХСС Одесской области. Гольдману удалось сделать невозможное в советские времена. Он не только добился освобождения Малышева, но и сумел доказать вину руководителей области, прокуратуры и КГБ. Он встречался со всеми свидетелями только на улице, чтобы избежать подслушивания. Вы понимаете, почему я вспомнил эту историю?