- Понятно. Ваши бывшие коллеги?
- Не совсем. По другому ведомству.
- Хорошо.
- И учти, они готовы оплатить все твои расходы.
- Надеюсь, - хмыкнул Дронго, - неужели они будут платить мне еще и гонорар?
- Не думаю. Но расходы оплатят. Ты ведь все равно сидишь дома и киснешь. А здесь очень интересный поворот. В общем, сам беседуй и решай.
- Договорились. - Он провел рукой по лицу и с неудовольствием отметил, что сегодня так и не успел побриться. Посмотрел на часы. - Жду их ровно в семь, - сказал он на прощание.
Все случилось именно так, как сказал Владимир Владимирович. В половине седьмого ему позвонили. Передали привет от старика и подтвердили, что через полчаса у него будет гость. Ровно в семь в квартиру позвонили. Дронго пошел открывать дверь. На пороге стоял крепкий широкоплечий человек лет пятидесяти. Коротко остриженные волосы, массивные очки, удлиненное лицо, чуть срезанный подбородок, нос с небольшой горбинкой, умные темные глаза. Рукопожатие было достаточно сильным.
- Романенко, - представился он, - Всеволод Борисович Романенко.
- Очень приятно. - Дронго повесил пальто гостя на вешалке в прихожей, и они прошли в гостиную.
- Что-нибудь будете пить? - спросил Дронго.
- Меня предупреждали, что вы любите чай, - улыбнулся Романенко.
- В таком случае идемте на кухню, - улыбнулся в ответ хозяин, - там удобнее попить чайку.
Он обратил внимание, когда они проходили в кухню, что Романенко прихрамывает на левую ногу. Усевшись за столик, гость с интересом огляделся. Дронго оборудовал свою квартиру не по принципу моды, а по принципу удобства. Поэтому его жилище было своеобразной визитной карточкой вкусов самого хозяина. Рядом с электрическим чайником стояло несколько коробок чая, большая банка кофе. Немецкие ножи покоились в изящной деревянной коробке. Разноцветные ложки и вилки, привезенные из Англии, помещались в висячей подставке. Дронго указал Романенко на стул и включил чайник, усаживаясь напротив гостя.
Романенко ему нравился. В нем ощущался крепкий стержень, внутренняя сила, основанная на чувстве уверенности в собственной правоте. У него были умные и честные глаза человека, словам которого можно доверять. В последние годы это становилось редкостью. Умные все чаще превращались в циников и проходимцев. Дронго был достаточно проницателен, чтобы отличить глаза умного прохвоста от глаз честного человека. Честный, вынужденный порой даже идти на сделку с совестью, стыдился своего поступка, в его взгляде мелькало некое сожаление от содеянного. Взгляд того, кто потерял совесть, светился только торжеством - вот, мол, как мне удалось провести всех вас, вот как я устроился в этой жизни. Романенко был из числа изрядно поредевшего племени чиновников, живущих по законам совести.
- Мне о вас много рассказывал полковник Машков из ФСБ, - начал Романенко, - он сейчас в отъезде, просил передать вам привет.
- Спасибо. Мы знакомы уже много лет. Удивительно, как Машкова терпят в ФСБ. С его взглядами и принципами он давно должен был оказаться вне этого ведомства, где стало принято подстраиваться под "хозяина".
- Профессионалы нужны везде, - заметил Романенко.
- Как и у вас, в прокуратуре, - невозмутимо сказал Дронго, наливая чай своему гостю.
- Мне говорили о вашей проницательности и склонности к подобным эффектам, - засмеялся Романенко. - Вам сказал Владимир Владимирович или вы действительно сами вычислили, что я работаю в прокуратуре?
- Это было несложно, - заметил Дронго. - После звонка Владимира Владимировича я понял, что речь пойдет о консультации по какому-то делу. А так как я могу оказывать помощь совершенно особого рода и случайных посетителей он ко мне не направит, то я мог сделать вывод: гость должен быть представителем правоохранительных органов. Если бы вы работали в ФСБ, вы бы не сказали о Машкове, предпочитая начать разговор с других персонажей. Кроме того, вы произнесли "Машков из ФСБ", то есть подсознательно вы не идентифицировали себя с организацией, где работает полковник. Для разведки вы тоже не подходите. Вам за пятьдесят, на оперативной работе в СВР вас бы не держали. Остается милиция, но я заметил, что вы шли к столу, чуть хромая. Значит, милиция тоже отпадает, там существуют довольно строгие требования, которым нужно соответствовать. Осталась прокуратура. Вычислить несложно, как видите.
- Здорово, - рассмеялся Романенко, - как все просто и убедительно. Я действительно работаю в прокуратуре. Следователь по особо важным делам. В настоящее время возглавляю специальную группу по расследованию хищений в особо крупных размерах. Я давно хотел познакомиться с вами и очень рад, что через свои связи сумел на вас выйти.
- Спасибо. И давно вы работаете в прокуратуре?
- Почти тридцать лет. С тех пор, как закончил юридический факультет Свердловского университета.
- Так чем я могу вам помочь?
- Дело в том, что я возглавляю бригаду, которая ведет расследование уже второй год. Вы, наверно, слышали о хищениях в Минтопэнерго? Арестована целая группа сотрудников министерства, в том числе и заместитель министра.
- Кое-что слышал. Но, насколько я знаю, дело застопорилось. Газеты даже писали, что оно будет развалено.
- Это так писали газеты, - нахмурился Рома-ненко, - они выдают желаемое кое-кем за действительное. Пока дело не развалено, но вполне возможно, что будет развалено, если мы не предпримем решительные меры. Дело в том, что многие свидетели и обвиняемые по этому делу выводят нас на чиновников, которые по своему статусу находятся на более высокой ступени власти, чем заместитель министра. Я могу говорить откровенно?
- Здесь наверняка нет магнитофонов, - очень серьезно сказал Дронго, - у меня стоят специальные дешифраторы. Запись исключена.
- По нашим данным, в деле замешаны несколько очень высокопоставленных чиновников из правительства и администрации президента. Заместитель министра Ахметов, которого мы арестовали еще в прошлом году, сначала дал кое-какие показания, но затем, под явным давлением своего адвоката, отказался от них. Есть ряд моментов, которые мы хотели у него уточнить, но он молчит, явно надеется на покровительство своих высокопоставленных друзей.