Случай был штучный. Работая по глухому убийству новорожденного, чьё тельце было найдено бомжом в мусорном баке, опера вышли на молодуху девятнадцати лет, скоропостижно лишившуюся главного признака беременности — большого живота, и дитём при этом не обзаведшуюся.
Раскололи играючи. Блудница созналась в том, что скрыла залёт от предков, якобы перед фактом хотела их поставить, но младенец родился мёртвым, так что надобность каяться отпала. Плод она тайно похоронила в гаражах на улице Пугачёва. Соорудила там подобие могилы — крестик, иконка, веночек. Беда эта стряслась ещё в октябре.
Когда Сутулов с гордым видом принёс Кораблёву явку с повинной, прокурорское следствие находилось в жёстком цейтноте. Поэтому инструктаж Гальцева ограничился считанными фразами.
Дебютный ОМП[43] — всегда событие. Далеко не каждый сдаёт экзамен на оценку «удовлетворительно» (оценок «хорошо» и «отлично» зачётная ведомость не предусматривает).
Скрипел крещенский морозя́ка, ветер злобствовал, снега в гаражах было по колено.
Кораблёв отметил — Гальцев действует осмысленно. Сам допетрил взять на выезд пластиковый планшет. Положил на него бланк протокола, прижал зажимом. Писать собрался графитным карандашом. Шариковая и гелевая ручки на таком холоде не помощники.
Трупик нашли быстро, девица регулярно проведывала могилку, локацию указала уверенно.
Кораблёв подсказал следователю, как привязаться к месту, проконтролировал, чтобы милиционеры привели нормальных понятых.
Судмедэксперт наличествовал, и что важно, трезв был, как стёклышко. Розовощёкий и бодрый, Василий Васильевич щеголял интеллектом. Он квалифицированно надиктует ключевой блок документа — описание трупа.
Затем куску оледеневшей плоти предстоит разморозиться в морге, процедура это небыстрая. Василий Васильевич — противник ускоренного оттаивания путём обливания мертвеца тёплой водой. Вскрытие ответит на вопрос о причине смерти. До разгадки ребуса фигурантка будет находиться под призором убойщиков.
Задачи поставлены, Кораблёв засобирался к себе на Советскую. Там горели стражные сроки по групповому делу, надо было пытаться выскочить из засады с минимальными потерями. Отделаться потерей квартальной премии, избежав дисциплинарки.
Садясь за руль, заместитель прокурора заметил растерянность, мелькнувшую в серых глазах Гальцева, но было не до сантиментов. Должен справиться! И ведь справился.
Установить причину смерти младенца судебная медицина оказалась не в состоянии. Соответственно, в возбуждении уголовного дела было отказано. Пустые хлопоты ни на шаг не приблизили к раскрытию основного дела, того, где труп в контейнере…
Новичка Кораблёв подселил к Самандарову, который был на пике формы. При этом на педагогические таланты Рафы зампрокурора не рассчитывал. Ожидал, что, находясь возле профи, Гальцев абсорбирует всё положительное. Научится, прежде всего, рациональной организации следственного процесса. Надежды оправдались. Как губка, впитывал Гальцев фирменные приёмчики старшего товарища.
Первые результаты выдал быстро. К аттестации подошёл с красивыми показателями. В кои-то веки удалось острожцам в отдельно взятом случае выполнить негласно установленный норматив, пресловутые два дела в месяц на человека.
Спустя год работал наравне с опытными следаками. Поручались ему, правда, только дела общеуголовной категории.
Конечно, проблем хватало. Были и осечки, и досадные промахи, периодически случались авралы, на следствии без этого никак. Порой Кораблёва подводили нервы, он повышал голос. Гальцев отвечал сердитым сопеньем, оправдываться не пытался.
В нём обнаружился редкий для современной молодёжи талант — грамотно и легко писать. Лёгкость порождала избыток текста, получавшегося витиеватым, что затрудняло восприятие.
Кораблёв внушал — формула обвинения должна быть ёмкой, в суде прокурор оглашает её вслух. Гальцев соглашался, но стилистики кардинально не менял. Упёртый наставник надеялся, что не мытьем, так катаньем подгонит парня под свой стандарт, который он, без ложной скромности, считал золотым.
Гальцев окончил курсы повышения квалификации в Питере, где не транжирил время на пьянки-гулянки. Привёз из северной столицы много полезного, в голове — знания, в пластмассовом «дипломате» — ведомственные методички, в розничную продажу не поступающие.
Настал его черёд расследования должностных преступлений.
Первое такое дело было мудрёным — зам главного архитектора Темляк подозревался в получении взятки в крупном размере у Рога, активного участника катаевской ОПГ[44]. Рожнова защищал маститый адвокат Сизов. Дело досталось Гальцеву в виде хитро и туго запутанного клубка. Концов, за которые можно потянуть, видно не было. Тем не менее, история окончилась приговором, вступившим в законную силу. Пять лет лишения свободы получил коррумпант. Фээсбэшники, закопёрщики многоходовой разработки, остались довольны[45].