После того инцидента молодые съехали на съёмную квартиру. Не садиться же за этого хрона! Какие порядки за решёткой, Рязанцев знал не понаслышке[57]. Юлька, люто ненавидящая алкашню, была на стороне мужа, но отец есть отец. Родная кровь.
Допившись до цирроза, тесть с водкой вынужденно подвязал. Начав хворать, быстро слёг, медицина диагностировала неоперабельный рак печени. Больной требовал ухода, и Юлька стала после работы через весь город с пересадкой мотаться на Текстильщик. Помогала матери, которая, как назло, тоже расклеилась.
Мало времени оставалось ребёнку. На этой почве в семье пошёл разлад.
И вот Дорофеич преставился. Вроде бы отмучились все, не только он, жизнь продолжается, говорят в таких случаях, но тёща словно ополоумела от горя. Рвала на голове волосы, будто смерть скосила молодого богатыря, а не пьянчугу-камикадзе. Истериками вдова накручивала себе давление, падала в обморок, к ней вызывали «скорую», которую приходилось ждать часами. На кладбище чуть в могилу не бросилась. Выла волчицей, не переставая.
В итоге Юлька опять пропадает на Текстильщике, квохчет там над матерью. Куда деваться? Родная кровь. Хорошо — Мишанчика другая бабушка к себе взяла.
Насмарку весь курортный отдых. Словно приснились жаркое солнце, горячий нежный песочек и солёная волна Средиземного моря…
Аврал по убийству на Димитрова отвлёк Рязанцева от семейных передряг. Мокруху не раскрыли, но продвинулись ощутимо. Оперская чуйка подсказывала — горячо.
В понедельник Андрей пришёл в УВД пораньше. Хотел на свежую голову отписать справки по вчерашним-позавчершним наработкам.
Стирая пыль со стола, обнаружил на перекидном календаре послание. Почерк Сутулова не спутаешь, буковки у него похожи на растопыривших лапки паучков. За счёт разного наклона «насекомые» как бы приплясывали.
«Тебе обзвонилась марьяна[58] с № 2-33-52».
Ехидство записки зашкаливало. Почему сразу «марьяна»? И прямо-таки обзвонилась? Провода обрывала?
Рязанцев представил, как гаденько ухмылялся Борисыч, сажая своих кривобоких «паучков» на листок с датой «20 августа». Для Андрея это был крайний рабочий день перед уходом в отпуск, на нём календарь стопорнул.
Телефонный номер принадлежал адвокату Стрельниковой.
Инга начала трезвонить на мобильный, когда они в Домодедово проходили погранконтроль. Ответить Рязанцев смог только в Остроге. Состояние тестя ухудшалась стремительно. Он ещё был жив и даже вроде пришёл в себя, но врач уже сказал: готовьтесь.
— У меня архисерьёзный разговор, — наводить тень на плетень Стрельникова обожала.
— Говори, — перелёт и трансфер вымотали собеседника так, что к интриге он остался равнодушным.
— Не телефонный. Заедешь?
— Не могу.
— Когда сможешь?
— В понедельник.
— Долго. Раньше точно никак?
— Стопудово.
— Тогда в понедельник, с утра, — церемонная интонация, оттаяв, плавно перетекла в интимную, медовую, — я соску-училась…
Отношения предполагали симметричное «я тоже», но из-за открытой двери на кухню, где чумная Юлька на скорую руку готовила ужин, Андрей ограничился нейтральным «до связи».
Впрочем, толерантной последняя фраза была для непосвященных. Применительно к Рязанцеву и Стрельниковой её смысл имел самый что ни на есть порочный окрас. Их связи исполнилось два года, её будущее окутывал густой туман, при этом намерений прервать отношения стороны не выказывали.
Адвокатесса положила глаз на брутального оперативника, приняв по дежурству защиту одного из бандитов, напавших на Фонд муниципального строительства. Для бухгалтера организации вооружённый налет закончился летальным исходом, директрисе посчастливилось отделаться тяжёлым ранением[59].
Клиент Стрельниковой, отмороженный на всю башку гангстер, вздумал буйствовать во время опознания. Рязанцев технично укротил рецидивиста.
Имевшая слабость к бравым парням спортивного кроя Инга пустила в ход полный ассортимент «ССС»[60]. Объект симпатий не принадлежал к семейству ловеласов, и тем желаннее он казался. Пару недель скромняга притворялся, будто не понимает намёков, охотнице пришлось удвоить старания, склонив молодого, здорового мужика к резонной мысли: почему бы и нет? Моральный кодекс спасовал перед натиском тестостерона.
Свой брак Рязанцев считал вполне счастливым. Они с Юлькой были одноклассниками, гуляли в одной компании, за ручку ходили на дискотеки и в кино. После восьмого класса подали документы в ПТУ[61], Андрей на сварщика выучился, Юля — на кондитера. На выпускном Рязанцев признался подружке в любви, та ответила взаимностью. Осенью суженого призвали в армию, и девушка честно ждала его два года. На заре Андрейкиного милицейства она сражалась за жениха, когда того прессовала прокуратура. Выйдя замуж, стойко переносила тяготы и лишения совместной жизни с опером уголовного розыска.
57
Об уголовном преследовании Рязанцева рассказывается в романах М.Макарова «В понедельник дела не делаются» и «Эффект присутствия».