Хок повернулся к ней, пораженный искренним сочувствием, которое скрывалось за этими словами. Кончиком указательного пальца он легонько коснулся носа Энджел:
— Очень мудро с твоей стороны, Ангелочек. Быть может, ты не заметила, но я значительно выше и сильнее тебя.
— К тому же намного строже, — согласилась Энджел.
Глаза Хока потемнели. Искушение испробовать сладость ее губ было почти непреодолимым, но едва он собрался принять приглашение, прозвучавшее в ее голосе, как она отвернулась.
Несколько минут Энджел стояла спиной к Хоку. А потом, вновь повернувшись к нему, принялась спокойно, методично объяснять технику ловли трески на удочку.
— Вскоре мы будем дрейфовать над каменным рифом, который находится на глубине шести сажен. Там и попробуем забросить удочки. Особо привередничать не станем, я согласна и на каменного окуня; в детстве папа не разрешал мне ловить то, что я не стану есть.
Энджел передала удочку Хоку и подала ему знак подойти к борту.
Хок выбросил удилище вперед.
Легким движением руки Энджел сдвинула защелку, которая не позволяла леске соскользнуть с бобины, и тяжелый крючок тотчас опустился в воду, оставляя за собой небольшие разбегающиеся круги на сине-зеленой поверхности.
— Пусть крючок сперва коснется дна, — сказала Энджел, — а затем подними его футов на шесть вверх.
Хок следил, как леска, блестя на солнце, разматывается с катушки. Когда крючок достиг дна, он последовал совету Энджел, затем повернулся к ней и вопросительно приподнял бровь.
— Идея в том, чтобы треска подумала, будто на дно упала раненая сельдь, — объяснила Энджел.
— Каким образом?
— Быстро потяни удочку кверху, затем вновь опусти, через несколько секунд повтори все снова. Если голодная треска где-то поблизости, она тотчас приплывет. А потом, — Энджел легонько облизала губы, — у нас будет прекрасный обед.
Темные глаза Хока не отрываясь следили за кончиком ее языка.
— Хитрый трюк, — заметил он. — Жертва оборачивается преследователем.
Энджел покачала головой.
— Я никогда не думала об этом, — призналась она, — впрочем, треска расплачивается за все свои обеды из сельди и других рыб.
Хок чуть скривил губы:
— А ты, к примеру, когда-нибудь расплачиваешься?
Энджел быстро опустила глаза, чтобы скрыть затаившуюся там боль.
— Я уже уплатила сполна.
Хок помедлил, собираясь спросить, что она имела в виду. Он ждал, но Энджел так и не подняла головы. Пожав плечами, Хок решил, что это не более чем очередной ход в игре. Он вновь повернулся к удочке, немного вздернул ее, затем опустил, Энджел следила за ним, одобрительно отмечая умелое обращение с удочкой и леской.
— Неплохо получается, — сказала она.
Это было очередной констатацией факта, но никак не комплиментом.
Хок бросил на нее косой взгляд, но Энджел склонилась над ящиком со снаряжением, выбирая удочку для себя.
Некоторое время царила тишина, прерываемая только редкой вибрацией натянутой лески.
Внезапно кончик удилища у Хока прогнулся вниз, выпрямился и снова опустился.
— Поймал! — Энджел быстро отложила свою удочку в сторону. — Тяни кверху!
Хок недоумевающе посмотрел на свои руки — ему казалось невозможным поднять вверх гибкий прут.
Будто прочитав его мысли, Энджел шагнула ближе:
— Упрись локтями в бедра.
Проделав это, Хок обнаружил, что удилище оказалось почти параллельным его телу.
— Хорошо, — подбодрила его Энджел. — А теперь начинай сматывать леску. Медленно и равномерно. Эта треска никуда не денется, кроме как к нам на сковородку.
— Ты уверена, что это треска? — спросил Хок.
— Конечно. Она не слишком борется за жизнь.
Хок бросил взгляд на раскачивающееся удилище и почувствовал, как ему передается биение рыбы.
— Неужели не борется? — сухо переспросил он.
— Нет. Вот погоди, когда поймаешь лосося на такую же удочку, тогда узнаешь, что значит удержать солнце в руках.
Энджел не заметила мимолетного удивленного взгляда Хока.
Ее возбуждение, удовольствие, которое она явно испытывала, не оставляли сомнения в том, что она по-настоящему наслаждается рыбной ловлей.
«Интересно, сохранит ли Энджел эту страстность в кровати?» — подумал Хок.
Удочка в его руках подпрыгнула и прогнулась.
— Тащи! — Энджел перегнулась через борт, пытаясь разглядеть пойманную рыбу.
— Такое впечатление, что эта рыбина только что прибавила десять фунтов, — удивленно заметил Хок.
Как бы в подтверждение его слов удилище изогнулось.
— Это же треска, — засмеялась Энджел. — Она заметила лодку и расправила плавники, чтобы тебе было труднее ее вытащить. Прощай обтекаемая форма. Теперь ты тащишь цементную болванку.
Хок хмыкнул и продолжил сматывать леску, пока над водой не показалось серебристое, удивительно стройное тело рыбы. Задние плавники были расправлены.
Энджел проскользнула за спиной Хока, чтобы взять сачок, который лежал в ящике у входа в рубку. Склонившись над водой, она ловко подхватила рыбу в сачок:
— Передай мне вон ту палку.
Хок огляделся и увидел предмет, похожий на топорище. Он вытащил его из гнезда.
Быстрым движением Энджел ударила рыбу по голове. По лицу ее Хок понял, что это единственная часть рыбалки, которая не приносит ей радости.
— Ты могла бы просто зашвырнуть ее в ящик и обождать, пока она не заснет, — заметил Хок.
— Я не выношу, когда рыба бьется о стенки, — призналась Энджел.
— Мягкосердечный Ангел? — насмешливо спросил Хок.
— Я жестока не более, чем того требуют обстоятельства.
Энджел достала из кармана кусачки и высвободила крючок из нижней губы трески.
— Зубы, — объяснила она свои действия.
Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть: челюсти трески усеяны острыми зубами. Истинный хищник.
Энджел открыла ящик для рыбы, бросила туда треску и захлопнула крышку. Осторожно проверив, не затупился ли крючок, она кивнула и жестом показала Хоку, что он может вновь закидывать удочку.
Они рыбачили в тишине, нарушаемой лишь ритмичным биением воды о борта катера. Следующую рыбу поймала Энджел — это был двухфунтовый каменный окунь. Хок потянулся за сачком, но она отрицательно качнула головой:
— Не надо. — Энджел принялась аккуратно сматывать леску. — Его плавники разорвут любую сеть. Кроме того, они ядовиты. Несмертельно, конечно, но неприятно.
Она снова достала из кармана кусачки и, низко склонившись к воде, одной рукой высоко подняла окуня, а другой быстрым движением освободила крючок. Затем выпустила рыбу, которая тут же юркнула в зеленую глубь, явно больше раздраженная, нежели напуганная.
— В еду нам не годится? — спросил Хок.
— Да нет, она вполне съедобна. Просто слишком мала — на один зуб.
— Больше хлопот, чем толку.
— Если ты не голоден, разумеется.
Хок вновь повернулся к своей удочке, но в этот момент в рубке ожило радио:
— …вызываем Энджи Ландж. Как слышно? Черная Луна вызывает Энджи Ландж. Ты меня слышишь? Прием.
Энджел кинулась на звук. Порывисто схватила микрофон и нажала кнопку передатчика.
— Карлсон? Это Энджи. Ты где? — Она говорила негромко, но возбужденно.
— Уже десять дней брожу по проливу.
— Ох! — В голосе Энджел явственно прозвучало разочарование. — Тебя трудно поймать, Карлсон.
— Тебя тоже. Должно быть, виной тому огромные белые крылья, что растут у тебя за спиной.
Энджел улыбнулась.
— Дерри уже час тщетно пытается связаться с тобой, — продолжал Карлсон. — Я догадался, что ты, наверное, рыбачишь за одним из островов, и предложил свою помощь.
— С Дерри ничего не случилось? — с тревогой спросила Энджел.
— Абсолютно. Ворчит, как медведь весной, но в остальном все хорошо. Есть еще сообщение для мистера Хокинса. Твой клиент?