Что могу сказать? Крайне вовремя, чтобы я мог спокойно смыться.
Но тут я неожиданно для себя самого шагнул вперёд, причём совершенно не для того, чтобы добить чувака с «карташом», забрать его оружие, боеприпасы и всё ценное. О том, что можно поступить так, я в этот момент даже не подумал, и вовсе не потому что могу похвастать высокой моралью.
Если и были в Пятизонье типы с высокой моралью, то давно сдохли.
Нет, просто я умею быть благодарным, а этот парень не выстрелил в меня сразу же, в первый момент, хотя имел такую возможность. Но он начал разговаривать, хотя в неписаных правилах выживания чётко сказано — жми спусковой сенсор, и будет тебе счастье!
— Ну и идиот же я? — сказал я, снимая с незнакомца шлем. — Сначала не удрал от аномалии, теперь с ним связываюсь. И ради чего? Что я, добрый дядя Механик или сам Шаман?
Парень с «карташом» был примерно моих лет, круглолиц и выбрит наголо, а над каждой бровью у него обнаружилось по глубокой ямке — след плохо проведённой кустарной имплантации. Рана, благодаря которой на полу имелась лужа крови, находилась в животе, чуть в стороне от печени, и метаболические импланты боролись за жизнь хозяина, но им явно не хватало сил.
Аптечки у меня не было, зато имелись наностимуляторы, уровня «снос башки».
Эта штука имела хождение в локациях, но за пределами Барьеров была запрещена из-за того, что её применение частенько приводило к непредсказуемым последствиям типа заражения дикими скоргами. Чем набивают эти пластиковые трубочки в лабораториях Академзоны и Обочины, тамошние искусники-мнемотехники не очень распространялись, но одно было ясно — они способны убить живого и поднять на ноги полумёртвого.
Тут уж как повезёт — либо то, либо это.
— Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит, — забормотал я, вытаскивая из сумки упаковку стимуляторов, — приходи к нему лечиться и корова, и волчица, и дракон, и бронезавр…
С хрустом отломил колпачок, поднёс трубочку к шее раненого.
И тут понял, что ствол «карташа» упирается мне в бок, а его хозяин смотрит на меня.
— Ты… что… делаешь? — спросил он.
— Добить тебя хочу, — огрызнулся я. — А потом разделать и съесть, чтобы спокойно тут переждать, пока там снаружи ваши с невашими разбираются! Больно уж у них дело хорошо пошло!
Он скосил глаза и удивлённо нахмурился.
— Почему?
— Сам не знаю, — честно ответил я. — Чувствую себя идиотом, а делаю… и не мешай вообще, лежи без сознания!
— Синдбад, — сказал он, и «карташ» был отведён в сторону.
— Лис, — представился я. — А теперь терпи, дружище, «снос башки» — это вам не укол витаминов…
Наниты из трубочки стимулятора пошли в кровь, и мой новый знакомый вздрогнул, забился в судороге. Лицо его исказилось, глаза выпучились, и он вновь потерял сознание.
— Ну, так-то лучше, — заключил я. — Синдбад, Синдбад… нет, не помню такого.
Это меж вольных ходоков я знаю многих, а вот среди боевиков многочисленных банд и группировок, которых полно в московской локации, знакомств почти не имею. Зачем? Деловых интересов с ними у меня нет, причин враждовать тоже — Пятизонье велико и обильно, артефактов хватит на всех, как-нибудь разойдёмся, не особенно толкаясь локтями.
— Ты лежи пока, — сказал я. — А я гляну, что там снаружи творится.
Взрывы ракет прекратились, и драконы, если судить по этому, перестали участвовать в забаве. Но людей, продолжавших убийство себе подобных, это не остановило — стрельба и разрывы гранат продолжались.
Я подобрался к окну и осторожно выглянул наружу.
Несколько секунд активной работы всех имплантов, и главный выдал резюме: группа, что пыталась пробиться к тамбуру, почти полностью уничтожена, от неё остались три человека, из них двое — ранены, и срок их жизни оценивался приблизительно в минуту-минуту двадцать секунд.
«Интересно, к какому лагерю принадлежит этот лысый тип?» — подумал я, оглянувшись на Синдбада.
Если к победителям, то минут через пять, когда адреналин уйдёт из крови сражавшихся, самое время мне выбраться наружу и привлечь к себе внимание. За то, что помог одному из их раненых, мне наверняка позволят уйти живым, а то ещё и поделятся трофеями — патронами, оружием.
Если же к побеждённым, то лучше мне не высовываться…
— Уж лучше я тихо посижу, — пробормотал я, когда плазменная граната обратила в пепел двух последних бойцов из проигравшей команды. — Как там предки говорили — бережёного бог бережёт?
Как следует порадоваться победителям не удалось.